«Мы прикованы к искусственной почке…»

От автора: они вместе пришли в редакцию 6 декабря – два человека, объединённые общей бедой, общей проблемой и общей попыткой поиска ее решения. Виссарион Щербаков и Николай Мухин – пациенты областного отделения острого и хронического гемодиализа, живущие только благодаря искусственной почке. Практически с порога редакционного кабинета они оба посетовали, что для людей с их диагнозом в нашей стране практически нет надежды на выздоровление.- Я знаю, что в России мне помочь не могут, - начал свой рассказ Виссарион ЩЕРБАКОВ, - но ведь в других странах – в Испании, в Германии, в Израиле – государство находит способы и возможность лечить людей. Мы хотим рассказать о себе. Может быть, это не поможет нам, но заставит людей задуматься о том, каким хрупким и драгоценным может быть здоровье? Ведь привести к инвалидности может пустячная болезнь...Виссариону Щербакову 31 год, он вологжанин. Его товарищу по несчастью Николаю Мухину, уроженцу села Сямжи, тридцать. Начало своей болезни оба они описывают практически одинаково.Виссарион работал поваром.- Мечта у меня была пойти по этой специальности с самого детства, - рассказывает мужчина, - наверное, оттого, что поваром была моя мама. Мне нравилось учиться – в дипломе у меня только хорошие оценки, нравилось готовить. После училища меня сразу пригласили работать в ресторане...Специфика поварской работы такова: девушки обычно попадают в холодный цех – туда, где готовят закуски и режут салаты. А парни идут в горячий цех – здесь условия тяжелее, пар от кастрюль, жар от плиты, высокие температуры - все это требует сил и выносливости. Виссарион точно помнит день, когда болезнь подкралась к нему:- Я, как обычно, был у плиты, привезли продукты, и потребовалось выйти на улицу, чтобы их принять. Я выбежал, не одеваясь, пробыл на улице совсем недолго – даже замерзнуть не успел.На следующий день парень почувствовал слабость и недомогание. Все-таки пошел на работу, отстоял всю смену до позднего вечера – ресторан закрывается поздно. А после уже не мог подняться с кровати. Температура была 39-40, вызвали врача, она поставила диагноз - ангина. С нее-то все и началось.Практически то же самое рассказал и Николай Мухин. Только работал он не в ресторане, а в сямженской кочегарке.- Я помню, что несколько раз выходил из жаркого помещения на улицу – наколоть дров, занести что-нибудь,- сообщил мне он. – В первый раз слег с ОРВИ, ничего серьезного. Проболел две недели, вернулся на работу – и где-то через неделю вновь попал на больничный. Месяц пролечился в районной больнице – но ничего не помогало.Случайная простуда, случившаяся от переохлаждения, привела к серьезным осложнениям – вскоре оказалось, что и у Виссариона, и у Николая инфекция попала в почки. С диагнозом хронический гломерулонефрит оба вскоре стали пациентами отделения искусственной почки.Процедура гемодиализа, которую они должны проходить три раза в неделю – ответственная и опасная.- В организме человека пять литров крови, - поясняет мне Виссарион суть процедуры, - за три часа всю эту кровь необходимо прогнать через систему очистки. За три часа искусственная почка перекачивает полностью весь объем крови три раза – а это огромная нагрузка прежде всего на сердце. Бывают и другие осложнения, одно из наиболее частных – гиперпаратриоз. Из-за него у меня были кистозные образования в щитовидной железе, операцию по их удалению пришлось делать в Санкт-Петербурге, длилась она пять часов. На искусственной почке долго не живут...Пропустить же гемодиализ того страшнее. Пока мы беседовали, парни рассказали о молодом парне из Бабаево, который решил, что его отъезд ненадолго в родной поселок не повредит здоровью. Пропустил разом две или три процедуры – спасти его уже не смогли.Сейчас для того, чтобы жить, ВИССАРИОН и НИКОЛАЙ вынуждены принимать большое количество лекарств и придерживаться особой диеты. Даже стакан воды для них – роскошь, способная убить. Что уж говорить о жареных и копченых деликатесах?Даже уехать из Вологды такие люди не могут. Виссарион из Вологды, и у него хотя бы нет проблем с жильем. Тем же, кто из районов, – тяжелее.- Я сам живу у своей тети, - пояснил мне МУХИН, - а те, у кого здесь никого нет, снимают комнаты вскладчину, живут в них по три-четыре человека. На нашу пенсию в семь тысяч иначе не получается.У всех этих пациентов лишь одна мечта – добиться пересадки донорской почки. Но в нашей стране это невероятно сложно.- У меня есть областная квота на операцию в институт ШУМАКОВА, - рассказывает ВИССАРИОН, - но что толку? Квоту мне выделили, а вслед за ней прислали и письмо, где институт называет свои условия получения очереди. Я должен жить в Москве, быть зарегистрирован там по месту проживания, проходить там процедуру гемодиализа и ждать, когда появится подходящий донор. Если нет возможности жить в Москве или Подмосковье – шансов получить новую почку нет.Как оказалось, необходимость в московской прописке – отнюдь не дань снобизма специалистов института. Законодательство нашей страны запрещает пересадку органов от живых доноров, если они не являются прямыми родственниками. Поэтому пациенты годами ждут почку от погибшего донора, а когда такая возможность появляется , они в течение нескольких часов, пока почка сохраняет жизнеспособность, должны успеть оказаться в операционной.Виссарион рассказал об одном пациенте из нашего региона, который все-таки успел на долгожданную операцию: мужчине позвонили в три часа ночи. Дочь успела домчать его до столичной клиники за пять часов. Виссарион тоже надеется, что в случае подходящей возможности сможет добраться до Москвы на машине какого-нибудь лихого таксиста... Но пока у него даже нет места в очереди. Точно такая же история и у Николая.- Мой отец был готов отдать свою почку, - рассказывает Николай МУХИН,- но уже после того, как я заболел, оказалось, что у него диабет, быть донором он не может. У меня еще есть сестра – но ее почку я взять не могу, она молодая, ей еще ребенка растить.У Виссариона родственников тоже немного. Когда ему было 12 –трагически погибла его мама. В 1992 году она занималась бизнесом, уехала с деньгами в Череповец за товаром - а через некоторое время семье сообщили, что женщина выпала с балкона пятого этажа пятиэтажки.Организацией похорон занималась сестра отца, тетя ВИССАРИОНА Зоя Николаевна, она же оставила мальчика у себя после того, как отец практически от него отказался. Сказал, что ребенок ему не нужен и что лучше отдаст его в детский дом.- Отец у меня пьет, нигде не работает, - рассказывает ВИССАРИОН, - мы с тетей приезжаем к нему, привозим продуктов, чтобы не умер с голоду, я со своей пенсии плачу за квартиру, где он живет. Он даже не в курсе моих проблем со здоровьем, не знает, что у меня инвалидность, что три раза в неделю я хожу на искусственную почку. Он от меня отказался, когда я был маленьким – не думаю, что сейчас ему будет дело до моих проблем.Единственная возможность, которую ВИССАРИОН и НИКОЛАЙ видят для себя – это операция за рубежом. Но найти на нее денег практически нереально.- Мы даже не знаем, куда нам обратиться, в какие общественные фонды, к каким людям, - говорят мои собеседники. – Пытались выйти на одну общественную организацию – но там помогают только маленьким детям, что делать с такими как мы – не знают. А мы очень хотим жить, и не так как сейчас, а нормальной, полноценной жизнью. Да, пересадка почки – это и риск, и особый режим, и горы медикаментов – но все-таки это не то обреченное существование, которое мы вынуждены вести сейчас. Мы оба были на краю смерти - и выжили. Значит, Бог не хочет, чтобы мы умирали. Может, найдутся и люди, которые нам помогут. Мы хотим только жить...Наталья ЛЕУТАНаш комментарий. Валентин СТЕПАНОВ, заведующий отделением острого и хронического гемодиализа Областной больницы:- Проблема в том, что ни у Щербакова, ни у Мухина нет прямых родственников, от которых можно было бы сделать пересадку. Очереди же на почку от погибшего донора можно ждать годами. Практика показывает, что в последнее годы число пересадок в нашей стране снижается, родственники пострадавших в ДПТ категорически не дают согласия на пересадку, в Москве и Санкт-Петербурге в 99% случаев пишут отказ. Продажа органов у нас строжайше запрещена. Причем по закону ответственность в случае такой сделки будет нести как донор, так и реципиент. Я как врач знаю о случаях, когда пациенты из России уезжали делать операцию в Пакистан, там пересадка почки от живого донора стоит 45 тысяч долларов. При этом пациент не получает никаких гарантий, никакого лечения, и, возвращаясь в Россию, сталкивается с большим количеством медицинских проблем. Нет никаких гарантий, что пересаженная почка приживется. Операция в европейских странах, где продажа органов, так же как и у нас, запрещена, и пересадка осуществляется от людей, погибших в автокатастрофах, стоит еще дороже – таких денег им в жизни нигде не заработать.