Петербурженки стали матушками в новгородской глубинке

Что сподвигло женщин принять монашеский подвиг    От автора: храм Святой Троицы стоит на возвышенности в селе Никандрово Любытинского района на берегу озера Городно. На этом месте в шестнадцатом веке прп. Никандр основал Воскресенский Городноезерский мужской монастырь и подвизался в нем до самой старости. О самом преподобном Никандре известно крайне мало. Но его могила, каменная плита на ней с крестом – вплоть до наших дней остаются местом паломничества верующих. Многие приезжают сюда, чтобы полежать или посидеть на камне, приложиться к иконке Преподобного и получить исцеление.  Сейчас храм почти полностью восстановлен силами благодетелей, а теперь возрождается и монастырь. Только не мужской, как в шестнадцатом веке, а женский. В 2010 году здесь поселились три трудницы, все – жительницы Санкт-Петербурга. 16 декабря 2012 года они приняли монашеский постриг с именами: Варвара (в миру – Ирина Михайловна Колосова), Екатерина (в миру – Ирина Евгеньевна Соловьева) и Кира (в миру – Елена Михайловна Алексеева). Как петербурженки решились поселиться в столь пустынном месте и начать возрождать монастырь? Я приехала к ним накануне нового года.   – По благословению старицы Антонии. Мы не могли ее ослушаться, – говорит настоятельница монастыря мать Варвара.  Она вместе с Екатериной и Кирой почти три года ухаживала за монахиней-старицей, которая жила при храме в деревне Внуто Хвойнинского района. Приезжали из Питера по очереди, отпрашиваясь с работы, во время отпусков, сменяли друг друга. Старица была совсем немощная и уже 30 лет слепая, но видела все духовным зрением. – В первый раз, когда к ней ехала, боялась встречи. Все думала, как зайду, как начну разговор? Вопросов много было. Муж-то мой в монастырь ушел, а я сына поднимала. И вот подошла моя очередь. Захожу, а матушка Антония сердито так отвернулась от меня и говорит: «Что ты сейчас только приехала? Я давно тебя жду!». У меня и ноги подкосились. Говорю, матушка, вы же меня не знаете, я из Петербурга. А она мне: «Я тебя еще с вот таких лет знаю!». И показывает рукой рост ребенка четырех-пяти лет. «Ты, – говорит, – все время в белых бантиках ходила», – вспоминает мать Варвара. – У меня дыхание перехватило, сразу вспомнила, что мама мне действительно всегда только белые бантики вплетала в волосы. Потом уже, когда я у старицы спрашивала, откуда ей так далеко все известно, она мне ответила, что у Бога нет времени. И сразу мне сказала, что буду ее келейницей. А в последнее время постоянно «монахиней» меня называла и не обращала внимания на мои оговорки. Она тогда мне сказала: «Монахиня ты. Бог так тебя видит. Как муж твой монахом стал, так и ты – монахиней. А то, что пострига пока нет, то человек может ошибаться во времени».  Старица почила в 2009 году, а в 2010-м ее келейницы поселились в Никандрово, в строительном вагончике у храма. Воды не было, топили снег. Пережили две морозные зимы в этом вагончике. С вечера натопят его, а утром вода в ведре в лед превращается. – Печка постоянно дымила. Подъехала к храму однажды машина с питерскими номерами. Вышла пара. Представились Дмитрием и Татьяной. Попросили показать храм. Показали. Мороз был. Мы предложили чаю горячего. Зашли в вагончик. Мы-то привыкли к дыму, а у них глаза слезиться начали. Спрашивают: «Как вы тут живете?» Никандр, отвечаем, помогает. А ведь действительно мы не страдаем от неудобств. Потом, спустя несколько дней Дмитрий позвонил нам и сказал, что нам везут новый строительный вагончик. С тех пор он взял Никандров монастырь под свою опеку. А его жена оказалась художником, расписывает нам иконостас, – рассказывают монахини о своем житие-бытие. Как горожанки стали монахинями и поселились в такой глуши? У каждой свой путь. Матушку Варвару в храм привела болезнь. Брак был счастливый, замуж вышла за одноклассника, но долго не могла забеременеть. Стали ездить с мужем по святым местам.  – Мы тогда ничего не понимали и с интересом смотрели на монахов в монастырях. И однажды один из них пристально посмотрел на нас с мужем и сказал: «Вы тоже будете носить такие же одежды». Нам тогда было по 25 лет и от неожиданности мы не знали, что ответить, – вспоминает матушка Варвара. Ей было 36 лет, а сыну всего 5, когда глава семьи ушел в монастырь. Варвара недоумевала, как поднимать сына без отца?  – Но батюшка мне сказал, что я должна отпустить мужа. Если Господь его к себе призывает, значит, Он и отца сыну нашему заменит, возьмет его под свой покров, – рассказывает она. Перед тем, как полностью посвятить свою жизнь церкви, мать Варвара работала заместителем директора в крупном питерском универмаге. – И я вот сейчас думаю. Если бы муж не ушел в монастырь, умер бы. Ведь монашество – это смерть для мира, третье рождение. За несколько лет до пострига, когда муж об этом еще и не думал, ему постоянно снился один и тот же сон. Он после него долго ходил задумчивый и всегда мне говорил, что после 36-ти лет мне предстоит сына поднимать одной, – продолжает мать Варвара. (Муж ее, монах Герасим, умер в 2012-м году, успев повидать внука. – Прим. ав.). Монахиня Екатерина в миру работала товароведом в крупном торговом доме.   –  Все было у меня: любимая работа, достаток, – вспоминает она. – А потом начались с бывшим мужем суды из-за квартиры. Несколько лет судились. Я старалась для сына, а он погиб. Я осталась одна. Стала ходить в церковь. Правда, был момент, когда я возроптала против Бога, сына не могла «отпустить» от себя.  И увидела она страшное видение. – Это было в питерской квартире ночью, – говорит монахиня Екатерина. – Чувствую, надвигается на меня что-то страшное, руки и ноги цепенеют, дыхание перехватывает. Появляется темный субъект, от которого исходит леденящий холод, и спасения, кажется, нет. И вдруг вижу женщину. Она вся в белом, и от нее исходит защита, тепло и сила. Я жила напротив Валаамского подворья и чуть свет побежала туда. В 04.30 начинался братский молебен. Двери храма были открыты. Вошла. Попала на исповедь. Спасибо духовному отцу. Он сказал, мол, сына у тебя нет, отними от себя Бога, с кем останешься? У нее было послушание – перепечатывала рукописи и редкие книги. Книги получала на ночь тайком из публичной библиотеки, а утром приносила. Оставила мирскую работу. Готовила книги к печати, организовывала церковные лавки.  – Знакомые, соседи по дому вслед мне крутили пальцем у виска. Они утром выходят собак выгуливать, а я – в храм. Вечером выводят своих питомцев на прогулку, а я – снова в храм на вечернюю службу. Но я воспринимала это осуждение спокойно, – говорит Екатерина. Монахиня Кира в миру была домохозяйкой. Ее ребенок  очень сильно болел, это и привело ее в храм. Дочь Анастасия окончила художественный колледж. Она – золотарь и звонарь. И тоже пришла в Никандрово, стала послушницей. Кстати, быть послушницей ей пророчила старица Антония, когда Насте было 13 лет. Она вместе с матерью ухаживала за матушкой. Каждое утро насельницы монастыря начинают с монашеского правила, читается канон преподобному Никандру. Вечером, кроме вечерних молитв – акафист иконе Владимирской Божьей Матери. За время, что они живут здесь, силами благодетелей проведено отопление в храм, поставлена автономная котельная, построен гостевой дом, завершено строительство двухэтажного административного корпуса с кельями для сестер. У монастыря свой огород, теплицы. Но, в основном, живет храм за счет благодетелей из местных жителей и приезжих. Благоустройство монастыря, постройки – все это результат благотворительности.  Время от времени в храме мироточат и благоухают разные иконы. А роспись, которая чудом сохранилась на сводах храма, сама обновляется: явно проступают не только контуры фигур святых, но и проявляются краски, будто с росписями работают реставраторы. Несмотря на то, что о монастыре еще мало кто знает,  поток паломников не оскудевает. Побывав здесь, люди возвращаются вновь. Понемногу растет число насельниц обители.  Елена ЗИМИНОВА,Любытинский р-он