Ветерана войны выгнали из дома

После того, как фронтовик завещал свою жилплощадь пасынку, тот в благодарность превратил 94-летнего старика в бомжа. От редакции: о ситуации, в которую попал участник Великой Отечественной Федор Иванович Жидких, рассказала наша постоянная читательница из деревни Максимовка Бондарского района, где сейчас живет ветеран. Женщина поведала о том, что старика выставили за порог его собственной квартиры, и теперь он живет у племянницы. Наш корреспондент отправился в Бондарский район, чтобы встретиться с героями этой истории и узнать все из первых уст. Дверь частного дома, который находится аккурат на въезде в село, открыла племянница ветерана Вера Кочина. Заметно волнуясь, она пригласила нашего журналиста внутрь:- Ой, Федор Иванович как узнал, что вы едете, так переживать начал - даже валидол пил. Вы проходите, он ждет вас. В самой просторной комнате дома, где сейчас обитает старый фронтовик, все приспособлено под него. Кресло, в котором сидит Федор Иванович, стоит рядом с диваном, чтобы в любой момент, если устал, можно было прилечь. В потолке над диваном прибит гвоздь, к которому привязана мягкая полоска ткани, чтобы он смог сам подняться и сесть. Рядом стоит журнальный столик: на нем лекарства, вода и нужные ему вещи. - Вот обустроили меня тут. Сижу, как король. Верочка с мужем за мной ухаживают, - на глаза ветерана наворачиваются слезы. - Миша, муж Верочки, все успокаивает меня, говорит: не переживай, наш дом – твой дом! Если бы не они, не знаю, что со мной было бы. Вера и коляску мне купила, летом на улицу меня вывозит.Началась печальная история Федора Ивановича 27 апреля 2013 года, когда пенсионер пошел в магазин, поскользнулся на ступеньках и, упав, сломал ногу. Тогда случайный таксист пожалел деда и довез его до дома, даже не взяв денег. Оттуда «скорая» забрала старика в больницу. С того дня в размеренной жизни Федора Ивановича все перевернулось. Пока он месяц лежал в больнице, никто из родственников, живущих в Мичуринске, не навестил его ни разу. Но на это пенсионер не обижается - тогда он больше всего волновался за свою 90-летнюю жену, Валентину Михайловну, за которой ухаживал до больницы. - Я ведь в тот день пошел за продуктами - и вот как получилось, - вздыхает он. - А как попал в больницу, так и сын, и внук с женой про меня забыли. Только Верочка вот приехала и была со мной в больнице до последнего. Вера говорит, что, когда узнала про дядю, сразу собралась и поехала навестить старика. Но едва она зашла в палату, то просто сердце оборвалось. Пенсионер лежал на кровати в старой рваной тельняшке, ухаживать за ним было некому, и за две недели, проведенные в неподвижности, у него начались пролежни. Еда была только больничная: ни сока, ни печенья местные родственники ни разу не принесли. Да и вообще как будто забыли о дедушке. - Я прямо опешила от такой картины, – говорит Вера. - Ну, совесть-то должна быть. Я понимаю, что сын не родной, но ведь он прожил с его матерью 26 лет и квартиру ему подписал. И до последнего Федор Иванович сам ухаживал за ней. Она уже болела и почти не ходила. Представьте, ему 94 года - а он еще и кушать сам готовил. С Валентиной Михайловной Глебовой Федор Иванович познакомился в санатории в 1987 году. Годом раньше он схоронил первую супругу, на которой женился после войны в 1946 году и прожил без малого 40 лет. Оба они были учителями и всю жизнь проработали в школе, но своих детей так и не заимели.- Я перед войной закончил педучилище и сразу ушел на фронт, как и три мои родные брата. В 1942 зимой под Москвой, когда мы шли в наступление, я получил ранение сильное. Как сейчас помню тот день. Много тогда ребят вокруг меня погибло, мне же пятку оторвало, – с дрожью в голосе вспоминает ветеран. - Весь в крови лежал. А спасла меня сестричка: вынесла с поля боя и на волокушах дотащила до полевого госпиталя. С того дня молодой боец почти год мотался по госпиталям. Сначала в Москве лечился, потом во Владимире, Уфе. В конечном счете был демобилизован и вернулся в родную Максимовку. Оттуда его направили в Знаменку, где он стал в школе обучать детишек грамоте. Там и познакомился со своей первой супругой. - Всю жизнь мы с ней прожили в Измайловке Знаменского района. В 1986 году она умерла, а я один остался, - говорит Федор Иванович. - Через год поехал в санаторий тамбовский, там и познакомился с Валей. Одному-то тошно прям было, а она тоже жила одна, сын у нее уже взрослый был, 26 лет. Вот мы и нашлись, два одиночества. 2 марта 1988 года Федор Иванович и Валентина Михайловна расписались. Через семь лет, в 1995 году, супругам подвернулась квартира, которую они решили приобрести совместно. Ветеран продал свой домик в деревне, его супруга - свое жилье и, сложив нехитрый капитал, купили крошечную «двушку» в Мичуринске. Там и обустроились. - Но возраст-то преклонный у нас уже был. И мы решили написать завещание на сына Вали, Анатолия. В 1996 году оформили все документы, – рассказывает ветеран. - У нас с ним всегда хорошие отношения были. Своих-то детей у меня не было, а Толя уже взрослый, я даже радовался этому - поддержка вон какая! С Валентиной Михайловной они прожили 26 лет. Анатолий жил своей семьей и не лез к старикам. Приходил иногда навещать их, а Федор Иванович встречал его и радовался: вот, мол, не забывает нас! Но когда случилась беда и Федор Иванович попал в больницу, сын пропал. Все вещи и фронтовые документы остались в квартире, а брошенный старик был никому уже не нужен. Вот тогда появилась Вера. Они с родственниками и до этого навещали стариков, а уж узнав о том, что дядя лежит в больнице брошенный, сразу ринулась туда.- Ой, да я когда его увидела, обомлела. Пошла купила майку, рубаху, трико, - вспоминает Вера Федоровна. - Переодела - а там пролежни страшные. Мазей накупила и осталась там с Федором Ивановичем. Ухаживать-то некому. До выписки Вера так и была с дядей. А когда пришло время ехать домой, собрала его и повезла к нему в квартиру. Едва она ступила на порог, к ней вышел Анатолий со словами: «Мать лежит больная, за двумя я ходить не намерен. Вот научится нормально передвигаться - пусть приезжает и ухаживает за ней. А пока до свидания». Опешившая женщина только и смогла вымолвить: «Да как же так, ведь это его законное жилье, как ты можешь?» Но ответ был один: до свидания. - Дед даже еще из машины не выходил. Я, как говорится, на разведку пошла - вот и хорошо, что первая. Жена его уже сильно больная была, – вспоминает Вера. - Ну и куда его после этих слов? Привезла к себе домой. С 3 мая 2013 года ветеран живет у племянницы. День Победы тоже встречал в ее доме. Только тогда ему не до праздника было. Мало того, что сам после больницы весь в болячках, так еще и угла своего нет. - Я потом еще раз ездила к Анатолию, вещи дядины хотела забрать — так тот меня не пустил на порог. А он все талдычит мне: «Вера, там пальто у меня хорошее, куртка, сапоги», – вздыхает женщина. - А 3 октября жена у него умерла. Телеграммой сообщили. Переживал он, конечно, что даже поехать не может. Мы бы отвезли его, только он ведь не ходит. Только стоит чуток, да вот с кресла на диван. А на улицу мы его на коляске инвалидной вывозим. Мы ему ее купили, теперь вот ходунки хочу приобрести, чтоб сам двигался немного. Когда пенсионер понял, что не видать ему больше своего жилья, он решил аннулировать завещание и попросил заняться этим Веру.- Но когда я пришла с сотрудниками БТИ, Толя не открыл нам дверь. Он сказал, что меня не знает и видит впервые. Дверь, мол, не открою, а когда пройдет шесть месяцев и вступлю в наследство, может, и поговорим, - горько улыбается Вера.Племянница пробовала отстоять дядино жилье через полицию — но там в действиях Анатолия состава преступления не нашли и посоветовали обращаться в суд. - А дед наш все домой рвется, - вздыхает Вера. - Да оно и понятно: там все его, хотя мы его тут выходили и живет он вроде в тепле и в сытости.Только вот порой бытовые трудности давят. У Веры дома нет ни туалета, ни ванной. Все удобства на улице. Купать старика приходиться, расстелив клеенку. А Федор Иванович все надеется, что скоро все наладится и он поедет к себе домой. - Хорошо мне тут, что говорить. Уход вон какой, – вздыхает сквозь слезы фронтовик.- Муж Верочки за мной как за родным ходит, горшки выносит. Только почему я у себя дома умереть не могу? Мне жить-то осталось...