«На койках лежали трупы вперемежку с живыми людьми»...

Во время войны 11-летняя Елизавета Прохорова попала в немецкий концлагерь. С тех пор вот уже 70 лет она просыпается по ночам от того, что ей снятся те страшные дни, а в ушах стоит крик надзирателя на немецком: "Вставайте, русские свиньи, быстрее!" ОТ АВТОРА: об этой женщине, которая во время Великой Отечественной войны три с половиной года провела в немецких лагерях смерти, мне рассказала коллега, которая живет в Мичуринске. Она же помогла мне раздобыть телефон Елизаветы Борисовны. 85-летняя женщина согласилась встретиться и поделиться своими воспоминаниями о войне. В Мичуринск я приехала 17 апреля. На пороге квартиры на ул. Революционной меня встретила пожилая интеллигентная женщина. Хозяйка проводила меня в комнату и рассказала о том, какие ужасы довелось пережить ей и ее родным в немецких концлагерях. Родилась Лиза в деревне Ляхтовка Стодолищенского района Смоленской области. Ее отец Борис Парфенович работал на железнодорожной станции Угра. Мама Екатерина Алексеевна была домохозяйкой и воспитывала четверых детей: близнецов Лизу и Констанстина и их братьев - Даниила и Николая. Семья жила в большом двухэтажном доме, который был построен специально для работников стальных магистралей. Жили по тем временам в достатке: отец хорошо зарабатывал. Война ворвалась в их жизнь внезапно. Немцы подобрались к нашему селу осенью. На окраину деревни из леса выползли несколько грузовиков, - вспоминает Елизавета Борисовна. - Ничего не опасаясь, они стали выпрыгивать из своих машин. Но тут их поджидали наши партизанские отряды, которым уже доложили о прибытии незваных гостей. Так что несколько десятков немцев было в тот же день убито, а другая часть сдалась в плен. Но Прохоровы поняли, что в скором времени немцы нагрянут снова, и предприняли попытку эвакуироваться. В ночь на 6 октября 1941 года они сели в товарный поезд, но проехали на нем лишь несколько километров до ближайшей станции. Там на перрон вдруг выбежал дежурный с красным флажком, делая знак остановки. Он кричал: «Немцы! Немцы!» Поезд резко остановился. Впереди, скрестив стволы над железнодорожным полотном, стояли два танка. Именно здесь, через окно вагона, Лиза впервые смогла разглядеть немцев.Они вели себя очень нагло, дерзко. С сигаретами в зубах, шли вразвалочку. По-видимому, были сильно пьяные, - говорит моя собеседница. - Потом открылась такая пальба, что впору было затыкать уши. Даже не думала, что наш состав так хорошо вооружен. Потом раздалась команда: «В лес! Все в лес!» Бежали мы из поезда кто как мог. Вначале ползком по насыпи, потом во весь рост. Со всех сторон визжали пули. Метров через сто мы угодили в болото. Долго барахтались и еле выбрались, вымокнув до нитки. Прохоровы сумели добраться до деревни Васильевка. Но и ее в скором времени заняли немцы, и семья Лизы попала в плен. В Германии Прохоровы очутились не сразу. Их эшелон, состоящий из 50 товарных вагонов, останавливался в Белоруссии и Польше, где в различных концлагерях проводили «чистку» и сортировку вновь прибывших пленных.- Помню, нас разместили в одном из лагерей вблизи города Люблин. Это был Майданек. Однажды мы проходили мимо бараков и видели, как какие-то существа, похожие на обезьян, показывали нам из-за решеток непонятные знаки руками. Потом нам рассказали, что это были люди, над которыми фашисты проводили опыты. Для этого им делали специальные вакцины, которые влияли на иммунную систему и превращали человека в животное, - вспоминает наша героиня. - Был еще один жуткий случай. Мы с братом увидели, как в канавах в ледяной воде лежат обнаженные люди — только головы торчат наружу, а к ногам привязаны тяжелые валуны. Это немцы испытывали на людях переохлаждение. Поразила 11-летнюю Лизу и огромная территория лагеря Майданек, в котором было много национальностей. С евреями и цыганами долго не церемонились. Их большими колоннами гнали в санпропускники и бани крематория, где сразу отравляли ядовитым газом. - Я помню, как взад-вперед сновали вагонетки: в крематорий шли полные, оттуда - пустые. Видела и огромные кучи одежды и обуви, - вспоминает женщина.Однажды Лизу чуть не разъединили с ее родными навсегда. И что бы ей пришлось испытать на своем пути, неизвестно. К счастью, вмешался его величество случай.- К нашему бараку как-то подъехала машина, кузов которой до отказа был набит девушками лет 16-20. Три эсэсовца схватили меня с верхней полки и потащили к машине. Мать стала вырывать меня. А немец оттолкнул маму и ударил ногой. Отцу тоже досталось. Ему немцы разбили все лицо, - со слезами на глазах вспоминает женщина. - В этот момент мимо проходил другой немец и закричал «Nain!” Тогда полицаи вернули меня родителям. Почему тот немецкий офицер вступился тогда за нее — так и осталось для Лизы загадкой. Но позже еще не раз ее родным удавалось спастись каким-то чудом, находясь буквально на волосок от смерти. Весной 1942 года семью Прохоровых доставили в семейный концлагерь в Оффенбург - город, расположенный берегу Рейна, на границе с Францией. Именно здесь они провели три с лишним года до конца войны.Я помню тот барак, в котором мы жили, как наяву. Будто сейчас в нем нахожусь. Когда мы туда попали в первый день, то увидели комнату, в которой ютились порядка 50 человек. Все они спали на трехъярусных нарах,- рассказывает женщина. - Что меня поразило сразу, так это жуткое зловоние, грязь, тараканы на стенах и грызуны, которые бегали прямо под ногами. На койках лежали трупы вперемежку с живыми людьми. Полицаи убивали тех, кто заболел и не мог идти на работу, и тех, кто в чем-то провинился. Трупы не убирали специально для устрашения вновь прибывших...Спали пленные в лохмотьях, в которых попали в лагерь, другой одежды не было. Отца, мать и братьев определили работать на завод, а Лизу оставили при лагере таскать камни и кирпичи. Трудились узники концлагеря по 12 часов в день, а ели один раз в сутки. Им давали баланду из кормовых овощей и кусок хлеба с опилками. От голода дети предпринимали отчаянные попытки хоть как-то раздобыть еду. Например, пытались сделать подкоп под железной проволокой и пробраться в город за продуктами. Костя, мой брат-близнец, несколько раз проникал через этот лаз в город и просил у местных еду. Кстати, гражданские немцы охотно делились с ним хлебом и овощами. Порой даже отрывали талоны, на которые можно было купить продукты в магазине. Но однажды моего брата поймали полицаи и жестоко избили, - говорит Елизавета Борисовна. - До сих пор удивляюсь, как они оставили его в живых: ведь я сама много раз видела, как вешали тех, кто пытался выбраться из лагеря. На моих глазах повесили пять подростков. Но даже под страхом смерти мальчишки вновь и вновь делали подкопы, чтобы принести из города еды своим родным. Еще один случай впечатался в память Елизаветы Прохоровой каленым железом. Как-то Лизина мама сильно заболела и утром не смогла встать на работу. К ней подошла надзирательница и стала громко кричать, но женщина все равно не смогла подняться. Тогда немка стала что есть мочи бить мою маму резиновой нагайкой, - дрожащим голосом рассказывает моя собеседница. - Я умоляла ее, чтобы она пожалела мою маму, но она все не унималась и била. Потом переключилась и на меня. Когда немка все-таки успокоилась и ушла, по нашим с мамой лицам, рукам и ногам текла кровь.Екатерина Алексеевна пролежала в бараке еще три месяца. Она очень сильно болела, и то, что немка оставила ее в покое, было еще одним чудом: ведь тех, кто не мог работать, обычно сразу пристреливали, не щадя. Между тем шел уже последний год войны, наши гнали немцев взашей по всем фронтам. В лагере стали ходить разговоры о том, что узников скоро должны освободить американцы. Весна 45-го года ворвалась в их лагерь вместе с американским танком. Тяжелая машина с ходу разбила железные ворота. «Война кончилась!» - крикнул кто-то. Сначала повисла тишина: пленные боялись верить услышанному. Но когда измученные люди увидели американцев на мотоциклах, которые отстреливали немцев, то счастью не было предела: на изможденных лицах засияли улыбки, люди плакали и обнимались. Домой из Германии их везли темнокожие американцы на студебеккерах.Я помню, когда мы пересекли границу СССР, то попросили остановить технику. Тогда все русские вышли из машин, легли на траву и стали целовать родную землю,- смахивая слезу, вспоминает Елизавета Борисовна. Когда Прохоровы вернулись в свою деревню, то вместо дома увидели лишь пепелище. Тогда отец принял решение ехать на Сахалин. Там Лиза окончла школу, а в 1950 году поступила в Мичуринский плодоовощной институт. На первом курсе девушка познакомилась со своим будущим мужем, который был из Мичуринка, и прожила в этом городе уже больше 60 лет. Работала учителем биологии в школе. Ее супруг умер рано — через пять лет после свадьбы. Больше выходить замуж Елизавета Борисовна не стала, а всецело посвятила себя науке. Свою нынешню жизнь со всеми ее проблемами и сложностями Елизавета Прохорова воспринимает как огромное счастье: У меня есть крыша над головой, средства к существованию и, самое главное, - мирное небо над нашим городом. Мне нечего больше просить у судьбы. А лагеря смерти не забуду, покуда жива. До сих пор вижу эти ужасы их по ночам и потом подолгу не могу заснуть...