«Я сожгу Смоленск и всю Россию!»

От редакции: в «НК» от 11 сентября 2012 года мы рассказали о карателе Василии Тараканове. Даже фашисты поражались жестокости этого нелюдя. Он своими руками убивал мирных жителей, стрелял людям в глаза, младенцев живыми кидал в огонь, чтобы не тратить патронов. Федор Зыков совершил не менее страшные преступления. 
Осенью 1988 года жители Вышнего Волочка были шокированы известием о том, что работник местной гармонной фабрики Федор Зыков оказался не тем, за кого себя выдавал. За 69-летним гармонистом приехали сотрудники смоленского КГБ. «Это какая-то ошибка!» - судачили в городе. Зыкова знали как положительного пенсионера, который, похоронив близких, тихо доживал свой век. По праздникам надевал пиджак с юбилейными медалями, был ветераном труда, ни с кем не конфликтовал, и вдруг... Федор Иванович - бывший немецкий пособник, в прошлом невероятно жестокий, безжалостный человек.
 Мы приехали в Вышний Волочек 23 сентября 1988 года, среди бела дня, - вспоминает бывший следователь Алексей КУЗОВОВ. - Начали думать, как будем брать Зыкова. Если к нему придут сотрудники КГБ в штатском, осторожный Зыков заподозрит неладное, запрется в доме. Не исключено, что и руки на себя наложит. Как быть? Решили послать первым участкового. Милиционер должен был отвлечь, заболтать Иваныча, и уж тогда незаметно вошли бы мы. И вот милиционер отправился к цели.
Зыкова дома не оказалось. Похоже, Федор Иванович обладал звериным чутьем и предвидел опасность.
 Просидели неподалеку от его дома до позднего вечера и глаз не спускали с объекта. Вдруг в окнах загорелся свет. Мы с ребятами удивленно переглянулись. Зыков какой-то незаметной, ведомой только ему тропинкой пробрался в свой дом. Было решено отложить операцию до утра. Снова послали участкового. Пока он отвлекал Зыкова, мы зашли в дом. Федор, как увидел гостей, сразу все понял, побледнел. Я ему говорю: «Привет от смоленской земли!» Он рухнул на диван, начал кататься и выть, словно раненый волк. Глядя на этого пожилого мужчину, я не испытывал к нему сочувствия, зная о том, сколько жизней он загубил. Когда закончился обыск, Зыков попросил в последний раз сыграть на гармони. Взял инструмент и заиграл «Прощание славянки».
Фамилия Зыкова «всплыла», когда старший следователь смоленского УКГБ Алексей Кузовов проверял заявление по факту расстрела в феврале 1943 года жителей деревни Гуторово (ныне Ярцевский район). В ходе расследования выяснилось, что Зыков причастен к множеству преступлений. После того как закончилось дело карателя Тараканова, плотно взялись за его «соратника» Зыкова. Кузовов в поисках свидетелей давнего кошмара рассылал сотни запросов по всем уголкам бывшего СССР. Анализировались показания всех, кто хоть что-то знал о Зыкове. Постепенно из обрывков воспоминаний десятков людей сложилась целостная картина.
Смоленщина утопала в крови. Карательных формирований было множество. Немцы хохотали над тем, что им далеко не всегда приходилось самим марать руки - изменники охотно убивали своих же, русских. Такова горькая правда войны. Костяк карателей состоял из бывших военнопленных и местного населения, перешедшего на сторону врага. Особым садизмом отличались совсем молодые парни - они не щадили никого и с удовольствием носили немецкую форму.
В деревнях и селах тогдашних Батуринского, Пречистенского, Духовщинского и Ярцевского районов в 1942 году повсеместно расположились карательные отряды группы Шмидта, созданные фашистами в селе Пречистое при полевой жандармерии. Каратели сжигали все окрестные деревни. Отовсюду раздавались пальба, хохот полицаев, предсмертные крики расстреливаемых, стоны насилуемых женщин, писк младенцев, которых живыми кидали в огонь.
Федор Зыков был любимым ребенком в семье. Родился он в 1919 году в деревне Жилотково Калининской области. Светловолосого мальчика родители называли не иначе как солнышком, золотцем. Федор закончил четыре класса школы, выучился на мастера по ремонту музыкальных инструментов. Как активного комсомольца его назначили народным заседателем в суде и обучили юридическим навыкам. Зыков женился, а в 1939 году был призван на службу. На ту пору у него уже родился сын.
Война застала Федора в Белоруссии. Младший сержант Зыков был командиром орудия зенитного дивизиона. Отступая с частью, он оказался на Смоленщине. В октябре 41-го попал в плен, был в банде «зеленых», а в июле 42-го добровольно поступил в карательное формирование группы Шмидта. «Дорос» от полицейского до заместителя командира батальона. Приняв присягу на верность фашистской Германии, лейтенант Зыков имел пистолет и автомат, получал продпаек и «зарплату» в немецких марках - за то, что истязал, убивал мирных жителей, грабил и сжигал деревни.
Цинизму и жестокости Зыкова поражались даже фашисты. Он сам проводил допросы и сам убивал. Любил щеголять: всегда ходил в отутюженной немецкой форме и начищенной обуви. Бывало, ведут человека на расстрел, а Федор идет следом, на ходу обрабатывая ногти маникюрной пилочкой. Потом доставал парабеллум и хладнокровно расстреливал очередную жертву. «Я жив не буду, если кого-нибудь не убью! - частенько кричал Зыков. - Я сжег весь Пречистенский район, сожгу Смоленск и всю Россию!»
В тринадцати томах уголовного дела - страшные свидетельства того кошмара.
Полгода группа Шмидта стояла на огороженной колючей проволокой территории в деревне Новое Казарино. Расстреливать людей выводили за ограду. Зыков отличался особым зверством, уничтожая партизан и мирных жителей таких деревень, как Верховье-Малышкино, Красница, Приголово, Лосево, Шахолово, Гуторово, Демяшенки, Казарино (ныне Ярцевский район).
Однажды был задержан партизан Саша Прудников. Пареньку было всего около семнадцати лет. Сначала Сашу привели в штаб, где Зыков лично пытал и избивал его. Затем мальчишку перевели в «дом казни». Это была обычная изба с большим деревянным столом посередине. Сашу буквально распяли на этом столе, привязав. Свидетели с ужасом наблюдали, как Зыков, закатав по локоть рукава мундира, издевался над Прудниковым: отрубил ему топором стопы ног и кисти рук, кинжалом отрезал уши, нос, язык, половые органы. Вырезал на теле паренька звезды. Выколол глаза.
Мучения продолжались несколько часов, но Саша никого не выдал. Вечером Зыков построил перед «домом казни» всю роту и по нескольку человек заводил внутрь, показывая окровавленный обрубок и говоря: «Смотрите, суки, так будет с каждым, кто только попробует уйти в партизаны!» Полицаев тошнило от увиденного, они падали в обморок. Зыков, отдав одежду в стирку, всю ночь пьянствовал и веселился, хвалясь своей жестокостью.
Когда наши войска прогнали врага со Смоленщины, Зыков отступил вместе с немцами. Вскоре он обучился в лагере особого назначения германского города Летцен, получил звание подпоручика и в 1944 году в составе полусотни власовских офицеров был послан в Освенцим. Остается только догадываться, чем занимался Зыков в концлагере.
Весной 1945 года, после взятия Освенцима, Федор попал под уголовную статью за измену Родине. «Я с 41-го по 45-й был в плену у немцев!» - доказывал Зыков. Дел, подобных делу Зыкова, были тысячи. Толком ни в чем не разобравшись, советское правосудие на всякий случай отправило его на десять лет в лагеря. В октябре 1953 года Федора освободили по амнистии, и он приехал домой. Устроился на гармонную фабрику, жил тихо, растил сына. А вскоре 17-летний парень был обнаружен повешенным во дворе. Бывший следователь КГБ Алексей Кузовов предполагает, что странная гибель мальчишки как-то связана с тайной его отца. Возможно, парень случайно узнал о папином прошлом, за что и поплатился - Зыкову не нужны были свидетели.
В последующие годы и десятилетия Зыков был тише воды, ниже травы. Тщательно изучил окрестности города, все ходы-выходы на военные объекты, дыры в заборах, нехоженые тропинки. Только ли страх разоблачения двигал им? По одной из версий, обученный в засекреченной спецшколе Зыков продолжал служить немецкой разведке.
Федор жил безбедно, каждый год отдыхал в дорогих санаториях, ни в чем себе не отказывал. Крайне скрытного Зыкова мог выдать лишь его настороженный взгляд. Но люди списывали это на то, что Иваныч все-таки сидел в лагерях, причем, как были уверены окружающие, совершенно ни за что. Как ни парадоксально, военкомат к праздникам исправно выдавал Зыкову юбилейные медали. Их вручали тому, кто был не раз награжден за верную службу фашистам.
При обыске в доме Зыкова нашли сберкнижку с крупной суммой денег и вырезки из газет, в которых говорилось о судах над карателями и предателями. Федор внимательно отслеживал публикации по этой теме. Особенно его интересовала Смоленская область. Он признался следователю Алексею Кузовову: «Когда увидел заметку о приговоре Тараканову, сказал сам себе: «Ну, Федя, следующая очередь твоя».
Зыкова судил Военный трибунал Московского военного округа. Смертный приговор был оглашен 5 мая 1989 года в ДК железнодорожников Смоленска. В 1990 году Зыкова расстреляли.
Оксана СОЙКО, Смоленск