Анна из Самары: «Артемка - моя причина жить и бороться»

Анне МАКЕЕВОЙ из Самары – 32 года. Она одна воспитывает трехлетнего сына. Артемка – единственная радость и смысл жизни девушки, выросшей в детском доме. Сейчас Аня ютится в маленькой комнате в Кировском районе города, которую ей помогают снимать волонтеры. Так как сама она пока не может оплачивать жилье. В среду, 27 сентября, я отправилась домой к девушке.

От автобусной остановки идти совсем недалеко, просто перейти дорогу, а дальше - по прямой. Наконец, я вижу нужный мне номер дома. Дверь в пятый подъезд открыта. А на ней висит тетрадный листок, на котором синими чернилами написано: «Не закрывать - похороны». Ну не закрывать, так не закрывать – прохожу я внутрь и поднимаюсь на четвертый этаж. На площадке третьего вдруг резко останавливаюсь и вижу крышку гроба. Немного остолбенев, вспоминаю, что мне дальше. Стучу в нужную квартиру, так как ни звонка, ни намека на него нет. Мне открывает девушка с большими глазами в шерстяной безрукавке – это первое, на что обращаешь внимание.

Аня говорит «не разувайтесь» и провожает меня в свою комнату. В соседней – живет семья, кухня и туалет в квартире – общие. Войдя, я замечаю, как на диване спит белокурый мальчик, накрытый тонким, байковым одеялом. Из-под покрывала высовываются синие, в дырках, носочки. Я спрашиваю, не разбудим ли малыша, на что девушка отвечает «нет», садится рядом с ним и начинает рассказывать свою историю. Я устраиваюсь напротив на кресле.

- Нас с Артемом уже прилично помотало, пока ютимся здесь до середины октября, а потом – не знаю куда, отдавать за жилье нечем. Из родных, способных помочь, - никого. Есть старшая сестра и младший брат. Но у них ситуация намного хуже, чем у меня. Сестра, например, одна воспитывает четверых детей, брат ютится по чужим углам. Мы все воспитывались в детском доме. Когда мама оставила нас в 1992 году, мне было 7 лет, сестре – 12, а братику – 4 годика. Я помню, что пришли какие-то женщины, сестра дала согласие как самая старшая на то, чтобы нас забрали. После этого нас всех отвезли в больницу, чтобы пройти комиссию перед отправкой в детский дом.

По словам Анны, родители ими совершенно не занимались. Они прожили вместе 25 лет, но за это время так и не зарегистрировали свои отношения. И мать, и отец сильно пили, на детей не обращали никакого внимания.

- Помню, я все время ходила грязная и лохматая, так как волосы были длинные, а заплетать - некому. До того, как нас забрали, мы жили в селе Новый Буян на заброшенной автостанции. Она принадлежала бывшему колхозу. Раньше было просто – срывай замок, заходи живи. Вот участковый разрешил маме заселиться с детьми. Мебель она перевезла от бабушки. Ровно два года мы неплохо там жили. Мать в это время даже не пила, колымила, отучилась на кочегара. В доме были продукты, мы справляли дни рождения и ездила в парк Гагарина в Самару. Отец в это время сидел за кражу со спиртзавода. Честно говоря, я его вообще практически не помню. Потом уже мне рассказали, что он сел во второй раз из-за того, что обокрал магазин с продуктами.

В первый класс Аню отвела еще мама, а потом женщина снова запила и стала пропадать целыми днями, не приходила ночевать. Дети оставались на несколько дней одни. Анна отставала в школе и осталась на второй год. Старшая сестра перестала появляться на уроках, а младшего братика никто не забирал из детского сада, поэтому последнее время его воспитательницы водили его к себе доомй. О том, что детьми никто не занимается, доложили в сельсовет, и родителей лишили прав.

- В моей жизни было очень много чужих людей. Я постоянно находилась у каких-то теть Маш, теть Галь, теть Нин, теть Вер. Вечно были какие-то дяди Миши, дяди Коли. А мамы не было. После больницы в 1993 году нас троих отвезли в детский дом г. Отрадного. Я помню, что единственным страхом был тогда – это страх закрытого пространства. Что я больше никогда не буду на воле. Было сложно еще и потому, с рождения мы воспитывались в какой-никакой, но семье. Мы росли на свободе. А потом появилось ощущение, будто взяли и посадили в клетку. Потом этот страх пропал и появился другой – страшно уже выходить из этой клетки.

В детском доме детей распределили по трем разным возрастным группам.

- Я помню, как мой четырехлетний братик кричал на весь детский дом, когда его уводили от нас. Для него это был сильнейший стресс, ведь с самого рождения он всегда находился с нами, а тут его просто взяли и оторвали от родных сестер. Мы все росли на одной территории, но не общались. Каждый класс жил строго по своему расписанию. Нельзя было встать и побежать в другой корпус к братику или сестренке. Виделись мы только в столовой. Увидишь в толпе брата, помашешь ему рукой и все. Потом их строили и уводили. Все, больше я его не видела.

Через полгода из детского дома ребятишек стала забирать тетка. Но они настолько чувствовали себя неуютно с ней, что в конце концов их общение сошло на нет.

- Когда мы повзрослели, то уже могли более свободно общаться друг с другом. Это произошло в классе 7-8. Но к этому времени мы уже отдалились друг от друга. Брат рос уже в своей среде, я росла в своей, а сестра – в своей. Когда сестра выпустилась, она приезжала к нам, иногда забирала к себе. В 15 лет я первый раз решила сбежать из детского дома вместе с подружкой, но у нас ничего не получилось, потому что мы долго думали. В итоге нас вернули и избили мальчишки. Вообще в классе у нас было 4 девочки и 16 мальчиков. Они часто гоняли нас, оскорбляли и избивали.

В начале 90-х детский дом жил обособленно от города, своей жизнью. Несмотря на конфликты внутри коллектива, воспитанников держали строго. Все ходили в форме, девочки обязательно должны были заплетать косички, с распущенными волосами ходить было нельзя.

- А потом ближе к 2000-м к нам часто наведывалась тогда еще милиция, девочки стали курить, пить, одеваться вульгарно и спать с мальчиками. Я знаю, что в нашем классе из двадцати человек только восемь сейчас держатся на плаву. Из остальных - кто-то погиб, кто-то спился, кто-то за решеткой. После выпуска из детского дома в 2001 году я поступила в техникум на повара и бухгалтера. Жила в общежитии. После окончания работала кухонным работником, а с 2006 по 2011 года трудилась на спиртзаводе в поселке Светлое поле.

С отцом Артемки Анна познакомилась в 2013 году в интернете. Сначала просто переписывались, а потом решили встретиться.

- Степан (имя изменено – Прим. ред.) приехал с друзьями из Мурманска на заработки, мать у него жила в Брянской области. Он снимал квартиру вместе с тремя друзьями. А потом все стали встречаться с девушками и разъезжаться по квартирам. Мы с ним сняли комнату на Антонова-Овсеенко. Прожили там два месяца, и я забеременела. Когда я ему рассказала, он сильно разозлился. Степан не был к этому готов, у него началась паника. После этого он стал пить и курить траву, постоянно избивал меня. На седьмом месяце беременности я ушла от него. Одну неделю жила у одной подруги, потом попросилась к другой. Но долго оставаться я там не могла, поэтому вернулась. Ему было все равно, есть я или нет. Пришла – хорошо, поесть приготовит, не пришла – тоже хорошо.

После рождения Артемки Анна снова вернулась к Степану, так как идти ей было некуда. К ребенку молодой человек был абсолютно равнодушен, и девушка сама занималась малышом. Ссоры и скандалы продолжались каждый день. Степан систематически изменял Ане, а ей оставалось только прощать его предательства.

- А потом свекровь сказала, что мы плохо живем из-за того, что у нас денег мало и пригласила нас жить к себе в дом в Брянскую область. В 2015 году мы купили билеты на поезд и поехали втроем. Но жизнь там тоже не заладилась. На работу Степан устраиваться не собирался. Целыми днями проводил за компьютером, мы часто ссорились. В конце концов я накопила деньги с детского пособия, купила билет в Самару и сбежала 17 августа 2015 года к знакомой. Через полмесяца он мне написал в соцсети: «Не могу без вас, возвращайтесь» и выслал денег на билет. Мы с Артемкой сели на поезд и приехали.

А через месяц свекровь поругалась с сыном и выгнала его из дома. Он сказал, что уйдет вместе с Анной и сыном. На что женщина не стала возражать.

- И мы ушли. На улицу. Первое время нас приютил бомж, и мы жили вместе с ним. Но скитаться вместе с ребенком было очень тяжело. У меня не было молока, кормить Артема было нечем, денег на памперсы не было, и он все время был мокрым. На улице становилось холодно, и тогда мы вдвоем с сыном вернулись к свекрови, Степан не хотел с ней мириться. Прожили у нее мы два месяца, а потом я сняла комнату в общежитии, благо, у меня было немного сбережений.

В это время Степан в конце ноября уехал в Москву на заработки, там познакомился с девушкой, а Анне присылал по 3 тысячи в месяц. В Брянскую область он приехал на день рождения девушки – 11 ноября, а потом снова исчез.

- Вернулся он 14 декабря 2016 года, пришел к нам в общежитие. Мы тогда собирались спать. Я пошла выключать свет, положила Артема на подушку, мы спали тогда втроем на одной кровати. В какой-то момент сын встал с подушки и начал хлопать. Степан взял его за шиворот и с силой вмял в подушку. Я говорю ему: «Не трогай ребенка!». Тогда он взбесился, набросился на меня и стал душить. Я выбежала в холл, он стал меня избивать. Хорошо, что там стояли камеры, потом я вызвала полицию и на него завели уголовное дело. После этого Артемку я оставила у бабушки, жильцы собрали мне деньги на билет, и я поехала в Самару.

Так как Анна была прописана в стареньком доме своих родителей, ей не выделили жилье как сироте. В 2017 года она выиграла суд, и ей дали двухкомнатную квартиру в Новом Буяне Красноярского района, был подписан договор соцнайма. Однако от предыдущих жильцов остался долг в размере 100 тыс. рублей.

- За долг от предыдущего хозяина в доме отрезали газ. Чтобы там жить, нужны деньги на ремонт. Крыша там протекает, отопления нет. И денег, чтобы все это восстановить, тоже нет. Я работала в детском саду с мая по июль 2017 года. Артемка часто болел и поэтому вместо 10 тыс. рублей я получала только 5. Этого едва хватало на питание. Но сейчас группу отправили в отпуск за свой счет, и я осталась без работы. Чтобы выйти на новую работу, пока не с кем оставить сына. Я могу попробовать отправить его к бабушке в Брянскую область. Но я знаю, что без него я просто не выживу, он – моя единственная причина, чтобы жить и бороться, несмотря ни на что.

ОТ РЕДАКЦИИ: Помочь Анне можно двумя способами: одеждой, продуктами и денежными средствами, пока она не найдет новую работу. Связаться с девушкой вы можете по телефону: 89379822339 или по номеру редакции: 207-03-54