Вдова погибшего Желтова рассказала, что он написал в предсмертной записке

Новость об этой трагедии, опубликованная на сайте «Мещерской стороны» 3 марта, попала в соцсети и вызвала множество откликов. В этот день мне звонили и писали в соцсетях десятки людей с одним лишь вопросом: «Правда ли это?». И очень тяжело было отвечать на этот вопрос положительно. Звонили и редакторы «Первого канала», которые все это время поддерживали связь с семьей и следили за их судьбой. Спрашивали о причинах трагедии, но так как это случилось только с утра, ничего конкретного я сказать не могла. Уже вечером 3 марта я снова набрала номер вдовы Геннадия Марины Бугровой и попросила рассказать, как все было. – Все это случилось утром, примерно полдевятого, – вспоминала она. – Гена проснулся, я спросила его: «Кофе налить тебе?», он ответил: «Да». Туалет у меня на улице, поэтому я не удивилась, когда Генка надел сапоги и прямо в халате вышел во двор. Прошло 15 минут, я оделась и вышла на улицу. Подошла к туалету – там его не было. Посмотрела на снег – следы вели к сараю. Я подошла, открыла дверь. А там темно, я ору: «Желтов!» И тут вижу, он передо мной, как будто стоит ко мне спиной. Потолок в сарае низкий, и поэтому я сразу не поняла, в чем дело. Хлопнула его по плечу, и тут он разворачивается... Только теперь я рассмотрела, что он висит на проволоке. Я схватила его за ноги, подняла, кое-как пододвинула под ноги корыто и побежала к соседу. Пока он Гену держал, я принесла пассатижи, мы сняли его из петли и положили на землю. Когда я его держала, он был еще теплый. Мы пытались его откачать, реанимировать, нажимали на грудь, но бесполезно. Ну а дальше все как в тумане: следователи, батюшка, участковый, приехали из опеки, забрали все документы – и детские, и на тот сасовский дом, и даже банковскую карточку Гены. Мне целый день звонят из газет, с телевидения, спрашивают, что случилось, почему. А кто же его знает? Утром все было нормально – ушел тихо, абсолютно трезвый. Даже не чмокнул на прощанье. Что же касается причин трагедии, то назвать какую-либо конкретную она не смогла. – Все как-то сразу навалилось на нас – и этот пожар, и проблемы со старшим сыном Андреем, – сказала она. – А еще все эти комментарии в интернете после пожара. Я хоть и старалась, чтобы он не подходил к компьютеру и не читал их, но как уследить? Писали, что из-за нас сгорели соседи. Все это Генка принимал близко к сердцу, расстраивался, хоть и старался не подавать виду. – Тяжело было не только психологически, – продолжала Марина. – Нам элементарно не хватало места. Гена и дети переехали ко мне в дом, где для них попросту не было 8 кроватей, подушек и одеял. Не было и для всех столов, чтобы делать уроки. Администрация предлагала Генке отдать их в школьный интернат, а на выходные забирать домой. Он сначала отказался, боялся, что его лишат родительских прав. Но потом все же согласился отдать троих – Машу, Дашу и Илью. После выходных, когда они все были дома, дети рыдали, хотели быть все вместе. И позавчера, поговорив с детьми, он устроил в интернат и остальных. По этому поводу он тоже долго переживал. Но я убеждала его, что это всего лишь до лета, а потом мы все вместе уедем в Сасово. Позавчера мы купили в новый дом плиту и стиральную машинку, они там стоят еще новые, в коробках. Генка купил лобзик и мастерил табуретки. Я и подумать не могла, что так все закончится. По словам Марины, на месте самоубийства Геннадий оставил для нее предсмертную записку. – Кусок картона, воткнутый в стену – его позже уже следователи нашли, я от шока и не заметила, – сказала Марина. – Насколько я помню, там было написано: «Никого не вините, детей оставьте Марине». На вопрос о том, собирается ли женщина брать детей под опеку, она ответила: – Конечно, я к ним всем уже привыкла и полюбила, но официально я безработная, мое жилье – 18 квадратных метров, и мне никто их не отдаст. Да и одна с семерыми я просто не справлюсь. Я просила отдать мне самую младшую, Верку, но, говорят, не положено разлучать. Не знаю, что будет дальше. Этот вопрос на следующее утро, 4 марта, я задала главе администрации Ермишинского района Тамаре ЧАРУЙСКОЙ. – Сейчас наша первоочередная задача – предать земле тело Геннадия, – сказала она. – Сегодня мы обсуждали этот вопрос с Мариной Анатольевной, супругой Геннадия. У него есть и другие родственники – братья, снохи, все они оказывают помощь. Дети сейчас размещены в интернате на круглосуточный режим, с ними работают психологи. Мы оберегаем их от лишних расспросов, стараемся не бередить, чтобы эта трагедия не оставила болезненный след в их душе. Далее мы будем искать для них приемную семью. Конечно, все это будет происходить с согласия детей и Марины Анатольевны, их мнение будет учитываться. И желающие взять всех детей в одну семью уже есть, в том числе и у нас, в Ермиши. В любом случае, мы детей не бросим и будем им помогать. Что же касается вещей и материальной помощи для семьи, которую читатели передали в редакцию «Мещерской стороны», то ее мы передадим детям и их будущим законным представителям, как только будут решены все юридические вопросы о статусе детей. Когда верстался номер, вечером, 4 марта, на официальном сайте следственного управления Следственного Комитета РФ по Рязанской области появилась информация о том, что по факту смерти многодетного отца из Ермиши было возбуждено уголовное дело по статье 110 УК РФ – доведение до самоубийства.