Тайны рязанских архивов: следователь НКВД спас от расстрела молодого рабочего

«Ордер на арест»… Увидеть бумагу с этой надписью и своей фамилией в середине прошлого века было кошмарным сном для многих, ибо слова эти звучали как приговор. Одним из самых суровых было обвинение по пункту 10 статьи 58 Уголовного кодекса РСФСР – пропаганда или агитация, содержащие призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, и наказание за это преступление могло быть крайне суровым. Правда, есть в истории примеры, опровергающие расхожее мнение о том, что врагов государства судили, не церемонясь. Эта история долгое время хранилась в архивах Управления Федеральной службы безопасности Рязанской области под грифом «секретно». И вот в конце января 2015 года корреспондент «Мещерской стороны» смогла ознакомиться с материалами этого дела. Владимир Гришин родился в семье крестьянина. Его отец жил в деревне, работал на земле. До революции была у их семьи изба, корова да лошадь. Когда события 17-го года отгремели и остались позади, крестьянская жизнь сменилась жизнью в колхозе. Вскоре Владимира забрали в армию: рядовым Красной армии крестьянский сын честно отслужил с 1933 по 1935 год. А как вернулся, устроился в Москве на завод. Пока трудился на заводе рабочим, накопил небольшую сумму, купил лошадку и отправился на родину, в Рязань. Здесь можно было начинать спокойную жизнь. Шел 1938 год, когда Иван нашел дом для всей семьи на улице Либкнехта. Сюда и перевез отца с матерью, брата с сестрой, молодую жену с маленьким сыночком. Отец работал печником, сестра устроилась на фабрику обуви, а мать с женой дома по хозяйству хлопотали. Устроился на работу и сам Владимир – грабарем, землекопом-извозчиком. Благо лошадь приобрел, чтобы сено возить. Все шло своим чередом, жизнь добропорядочного молодого хозяина ладилась тихо, спокойно…. Но однажды утром в дверь семейства Грибовых раздался уверенный громкий стук. Это было 17 марта 1939 года. Кого-кого, а вот людей в форме Владимир никак не ожидал увидеть на пороге. Дальше все походило на страшный сон. «Вы арестованы», – произнес офицер. …Молодой сотрудник следственной части Управления НКВД Рязанской области Л. внимательно перелистывал только что принятое к производству дело. Обвинение серьезное – контрреволюционная деятельность, оскорбительные отзывы о руководителях партии и правительства. В основе дела – рапорт бригады грабарей: «...12 марта 1939 года, находясь на сенопункте в селе Шумашь, Владимир Гришин проявил антисоветские действия, выразившиеся в следующем: во время ожидания сена бригадир С. начал читать доклад товарища Сталина на 18 съезде партии, напечатанный в газете «Сталинское знамя»… Гришин вырвал из рук С. газету и изорвал ее на мелкие части, при этом оскорбительно высказывался по адресу вождя партии и мирового пролетариата товарища Сталина… Мы, бригада возмущены этим поступком и просим НКВД привлечь гражданина Гришина к ответственности». Казалось бы, состав преступления налицо. Есть и свидетельские показания, и «вещдок» – изорванная газета. Но нелогично как-то получается: с чего молодому парню, честному работяге, счастливому главе семьи поносить на чем свет стоит Советскую власть? Сержант Л. принял решение еще раз подробно, в деталях допросить и «подписантов», и обвиняемого. Вот что сообщил бригадир С.: «Отношения у нас были нормальные, работали вместе с мая месяца прошлого года. Никаких личных счетов у меня с ним нет. Я старше его на 18 лет. Мы живем в одном доме по улице Либкнехта. Часто он бывал у меня на квартире, а я – у него». И в подтверждение своих слов указал фамилии других членов бригады, подписавшихся под рапортом: «Нам ждать пришлось – на пункте выдачи не было ответственного, я и говорю: «Ну, ребята, есть у меня хорошая газета, в которой напечатан доклад товарища Сталина. Давайте почитаем». Тут он и вырвал у меня из рук и изорвал. А П. ему замечание сделал – мол, ты что, мошенник, делаешь? Гришин его по лицу за это ударил». На допросе С. рассказал все, что знал о Владимире: припомнил, что с московского завода парня не просто так уволили, а за то, что пропускал на завод посторонних лиц. Вроде как сам обвиняемый про это кому-то рассказывал. Доводилось бригадиру общаться и с председателем колхоза, в котором Гришины до 1937 года состояли, так он тоже говорил, что Владимир нехороший человек. Один за другим подтвердили слова бригадира и другие грабари. Один из них добавил от себя: слышал, что Гришин на московском заводе подворовывал, вот и жил хорошо, и на лошадь накопил. Все показания сходились против молодого парня. Вот только сам Владимир не хотел признавать вины и настаивал на своем: не оскорблял Советской власти, не рвал никаких газет, даже в мыслях такого не было. А рапорт С. написал, чтоб отомстить. «Я собрал денег и купил лошадь, месяца три работал на ней по патенту, а потом взяли меня в «Рязаньстрой», на строительство дома... Я сразу заметил, что С. преследовал некоторых рабочих, денег им вообще не платил…» Следователь выслушал и версию самого задержанного о том, что произошло 12 марта. «Да, мы поехали в Шумашь – лично я за сеном для своей лошади, – продолжал Владимир. – Выехали в 7.30 примерно. Дело в том, что я на своей лошади возил солому для общественных нужд, за это мне полагалось 30 пудов сена в личное распоряжение. А когда я себе их загрузил, мне С. говорит: сваливай часть, тебе всего 20 пудов полагается». Дальше Владимир рассказал следователю, как он отказался отдавать принадлежавшее ему по праву сено. Но С. пригрозил ему, а мужики-рабочие подлетели и стали бить. Чтобы не продолжать заварушку, Владимир свалил часть сена, но сказал, что сообщит «об этих темных делишках куда следует». Гришин быстро направил вожжи в сторону дома. Он вспоминал на допросе, как мужики бежали вслед за санями и гоготали над ним: вот, с синяком под глазом теперь будешь ходить… Выслушав всех участников истории, следователь решил обстоятельнее разобраться в этом деле. Ему удалось выяснить, что Владимир выехал из Рязани в 7.30. Согласно рапорту и показаниям свидетелей, инцидент в Шумаши произошел около 11–12 часов дня… У вдумчивого сержанта возник вопрос: речь товарища Сталина напечатали в газете «Сталинское знамя» от 12 марта. Мог ли С. получить свежий номер ранним утром, перед тем, как ехать в Шумашь, на сенопункт?.. Следователь сделал запрос в редакцию областной газеты «Сталинское знамя» и получил ответ: «Номер газеты от 12 марта был выпущен на 6 страницах и печатался в два приема. Вкладыш (3-я и 4-я страницы) был отпечатан к 16 часам этого дня, а остальные 4 страницы – к 4 часам утра 13 марта. Справка составлена ответственным секретарем редакции Ивановым». Так как же мог С. прочитать речь товарища Сталина 12 марта в обед, если газета с этой речью даже еще не вышла? Все по своим местам расставила очная ставка. Видя, что доказательства говорят не в его пользу, бригадир С. начал менять показания. Мол, 12 марта у меня другая газета была, а эту, с речью товарища Сталина, Гришин на следующее утро порвал: «Он ко мне утром 13 марта домой пришел, увидел газету у меня в руках и сказал: «Нечего бояться, никуда ты не пойдешь заявлять». Вырвал газету из моих рук и изорвал». Не смогли внятно ответить на уточняющие вопросы следователя и другие «свидетели»: какая была газета, из какого кармана ее достал бригадир, порвал ли ее Гришин, куда делись остатки.... Вот тут Владимир и пояснил следователю свое заявление о том, что С. желал отомстить: «Я просто знал, что он приторговывал лошадьми, что за песок на строительство деньги по два раза получал, да и другие его нечистые дела. А тут он меня просто решил опередить, пока я про его аферы уполномоченному не доложил…» Владимира отпустили с миром, а в роли обвиняемых оказались доносчики, которых не испугала ответственность за дачу ложных показаний, о чем их предупреждали в начале следствия. Информации о том, как сложилась судьба Владимира Гришина и его семьи, в материалах архива нет. Не осталось следов и от дома № 8 по улице Либкнехта, где проживали герои нашей публикации. Марина КОМИССАРОВА, Рязань