«Забывчивость» чиновников оставила сироту из Сасовского района без жилья

От автора: в начале мая в социальной сети «ВКонтакте» мне пришло сообщение от незнакомой девушки – 24-летней жительницы Сасовского района Инги КАБАНОВОЙ. «Здравствуйте, Мария, – писала она. – Извините, что пишу вам в личку, уже не знаю, куда обращаться. Я сирота, моим опекуном была старенькая бабушка – сейчас ей 77 лет, она инвалид 2-й группы. По закону детям-сиротам полагается жилье, но из-за безразличия органов опеки я ничего не получила. Я уже не знаю, что мне делать, помогите разобраться. Устала разрываться между дочкой, помощью бабушке и хождениями по кабинетам». Через несколько дней, во вторник, 12 мая, я созвонилась с Ингой, и она согласилась не только поделиться своей проблемой, но и рассказать непростую историю своей жизни, как стала сиротой при живой матери и вынуждена была навсегда уехать из родного дома. Родилась Инга за несколько тысяч километров от Рязанской области – в Казахстане, в селе Лозовском. Девушка рассказала, что поначалу у нее была хорошая семья и любящая мама. – Она работала фельдшером в сельском медпункте, была матерью-одиночкой – папу я никогда не видела, – начала свой рассказ Инга. – Потом, когда мне было лет пять, мама встретила мужчину и переехала к нему. Без меня… Я осталась с бабушкой и дедушкой. Они меня очень любили, детство было счастливым, я никогда не чувствовала себя обделенной. До 11 лет мама присутствовала в моей жизни. А потом умер ее мужчина, и с этого момента она стала сильно выпивать, часто не выходила на работу. Бабушка боролась как могла. Еще через год новое потрясение – не стало моего любимого деда. Горе сразило и бабушку, ее здоровье сильно пошатнулось. На похороны деда приехал его младший сын из России. Бабушка решила уехать к нему, чтобы поднять меня на ноги. На маму в тот момент надежды уже не было – за две недели до нашего отъезда она перестала появляться дома. С этого момента я ее больше не видела. Бабушка продала дом, все имущество, и мы уехали в другую страну. В начале 2004 года бабушка с внучкой переехали в село Алешино Сасовского района. Инга признается, что Мария Степановна в свои преклонные года бралась за любую работу, держала огород и хозяйство, чтобы обеспечить необходимым себя и внучку. В 2006 году бабушка официально оформила опеку, стала получать пособие – хоть какое-то подспорье. В новой школе, куда после переезда стала ходить Инга, девушка встретила и свою первую любовь – Алексея. У обоих молодых людей были непростые судьбы. Лешу тоже воспитывала бабушка: мать и отец парня – инвалиды по слуху, проще говоря, глухонемые. Однако, несмотря на это обстоятельство, до сих пор продолжают работать и в меру сил помогать сыну. – В школе мы с Лешей просто общались, гуляли вместе, а потом наша дружба переросла в нечто большее, – вспоминала она. – После школы я поступила в сельскохозяйственный техникум, Леша – в летное училище. Продолжали встречаться, а затем поженились. В 2012 году родилась наша дочка Виктория. Летом 2014 года у Марии Степановны случился обширный инфаркт, она попала в больницу в райцентр. – Для меня это был удар, ведь ближе бабушки у меня никого не было, я будто снова осиротела, – вспоминала Инга. – Но Леша поддержал меня, говорил, что все будет хорошо, мы справимся. Вместе с ним и маленькой дочкой на руках мы каждый день ездили в больницу, и вскоре бабушка пошла на поправку. Молодые люди приходили навестить старушку, и однажды соседка по палате посоветовала им по пути домой заглянуть в местную администрацию, узнать, какие льготы и программы есть для молодых семей. – Мы с мужем хотели узнать о программе предоставления жилья для специалистов, работающих на селе, – рассказывала она. – Но оказалось, что под нее мы не подходим. В беседе с сотрудницей администрации я рассказала, что была под опекой. Она удивилась, почему у меня до сих пор нет своей квартиры. О моих правах мне никто не рассказывал. Бабушка неграмотная: когда началась война, ей было 3 года, затем тяжелое послевоенное время, поэтому возможности учиться у нее не было. Добрые люди помогли ей оформить все документы после переезда. За это время ни сотрудники опеки, ни работники администрации ни разу не заходили к нам, не интересовались, как и на что мы живем. Я начала ходить по инстанциям, узнавать, что да как. В опеке меня встретили с удивлением: «Где ж ты раньше была?» Уже там я узнала, что на квартиру право имела, но в очередь на нее нужно было вставать до 23 лет. На момент моего обращения мне было 23 с половиной… Девушке посоветовали пойти в суд. Собрав последние сбережения, не только свои, но и родственников, она наняла адвоката. Однако за год дело так и не сдвинулось с мертвой точки. С ребенком на руках Инга и ее супруг мотаются по инстанциям, а оттуда непременно к любимой бабушке, чтобы помочь по хозяйству, привезти лекарства, отвезти на обследование к врачу. Помолчав немного, Инга добавила: – Очень боюсь осуждения и непонимания окружающих. Я никому не рассказывала про маму, про свою жизнь до переезда. Но надеюсь, что это поможет нам, поможет и другим сиротам, которые не знают о своих правах. А мы, раз начали это дело, теперь пойдем до конца». В среду, 13 мая, я позвонила юристу правозащитного общества «Мемориал» Петру ИВАНОВУ, который как раз специализируется на подобных делах. Он обещал помочь нашей героине. Вот как он прокомментировал ситуацию, изучив отправленные по электронной почте документы: – Случаи ненадлежащего информирования сирот об их правах возникают нередко. Необходимо юридически доказать вину органов опеки в ненадлежащем информировании, тогда есть шанс восстановить право на жилье. Подобные споры невозможно решить без обращения в суд. Сейчас сказать что-то определенное по данному делу нельзя – ведется сбор сведений для дальнейшей работы, отправлены запросы в соответствующие инстанции.