Вдова погибшего на подлодке «Курск» рязанца: «Андрея звали в бизнес, но он выбрал море»

ОТ АВТОРА: о Наталье Борисовой мне рассказала постоянная читательница «Мещерской стороны» Мария ГОРБАЧЕВА, которая 12 августа пришла в нашу редакцию за свежим номером газеты. – Я приехала к вам прямо с кладбища, – сказала она. – Сегодня ровно 15 лет, как затонула подводная лодка «Курск», и наши ветераны-моряки каждый год собираются на Новогражданском кладбище, чтобы почтить память ребят. Именно там похоронен наш земляк Андрей Борисов, один из 118 погибших на «Курске». Он был совсем молодой, у него осталась жена и маленький сын, которые до последнего верили, что он останется в живых. Я непременно решила найти вдову погибшего моряка и побеседовать с ней. Через ветеранскую организацию мне удалось найти телефон Натальи Борисовой, и она согласилась побеседовать со мной.   С Натальей Анатольевной мы встретились 20 августа в школе № 62 в Дашково-Песочне, где женщина работает учителем начальных классов. Первым делом мы прошли в один из классов на третьем этаже – в прошлом году здесь был открыт музей памяти погибших на подводной лодке «Курск». Здесь есть фотографии, картины, обмундирование и даже личные вещи подводников, чудом сохранившееся в кармане формы удостоверение на имя Андрея Борисова. А на маленьком столике, застланном синей тканью, под черным якорем лежат ровно 118 ракушек – по числу погибших. Находиться здесь было тяжело, поэтому для беседы мы спустились в кабинет Натальи Анатольевны. Она достала принесенный из дома единственный альбом с фотографиями их счастливой, но так рано и трагически оборвавшейся семейной жизни. Мы сели за парту, и, листая страницы с черно-белыми снимками, Наталья начала свой рассказ. – Сама я родом из Сибири, но после восьмого класса вместе с родителями переехала жить в деревню Добрый Сот Спасского района, – говорила она. – Здесь жил и Андрей, но в те годы мы не были знакомы, судьба нас сразу развела – он поступил в речной техникум в Касимове, я – в педагогический. Зато с будущей свекровью мы тесно общались, вместе пели в хоре. Андрей в это время служил в армии, окончил школу подводников. И только когда он вернулся домой, в 1991 году, мы познакомились. Он мне сразу понравился – спокойный, добрый, веселый. За всю жизнь мы с ним ни разу не ругались. В то время на заводе в Северодвинске началось строительство новейшей атомной подводной лодки «Курск». Формировался будущий экипаж судна, членом которого стал и Андрей Борисов. Сразу после свадьбы молодые люди уехали на Север, в поселок Видяево, к местам службы супруга. – Никаких сомнений у меня не было, я сразу согласилась ехать вместе с мужем, – рассказала Наталья БОРИСОВА. – По приезде меня просто поразила северная природа – эти сопки, необычная растительность, а еще озеро в форме сердечка. Конечно, и трудностей было немало – суровый климат, страшные ветра, холод: зимой температура в квартирах не поднималась выше +15 градусов. А еще и зарплату порой не платили по несколько месяцев – не жили, а выживали. Но Андрей до такой степени любил свою профессию, что никакие трудности его не пугали. В 1994 году подводная лодка была спущена на воду, у экипажа началась новая, интересная жизнь: учения, выходы в открытое море. Наталья долгие недели терпеливо ждала мужа из этих походов. Женщина показывает фотографии, сделанные на роковой подлодке: молодые мужчины, широко улыбаясь, позируют на фоне рубки субмарины, вот они же увлеченно лепят пельмени прямо на борту судна, во время одного из походов. – Я никогда не думала о плохом: лодка была совсем новая, современная, никаких происшествий до этого на ней не случалось, – призналась вдова. В 1998 году у супругов родился сын Александр. После этого мужчине стали поступать предложения оставить службу и вернуться на «большую землю». – Друг Андрея неплохо устроился в Москве, имел свой бизнес и звал мужа работать к себе, специально держал для него место, – продолжала Наталья. – Тем более что в июле 2000 года Андрей мог выйти на пенсию. Родители уговаривали его оставить службу и переехать. Я бы, может, и хотела поменять нашу жизнь, уехать всей семьей в столицу, но уговаривать мужа не стала. Как я могла возразить, если он до такой степени любил свою профессию, эту особую романтику и уже не представлял своей жизни без службы. К тому же им обещали еще один выход в открытое море, в автономное плавание. Поэтому в июле 2000 года, вместо выхода на пенсию, 30-летний старший мичман Андрей Борисов вернулся на «Курск». – Они должны были отправиться на учения 11 или 12 августа, – рассказывала женщина. – Но почему-то ушли в море раньше – 10 августа. Благодаря этому в живых остались два сослуживца Андрея: один отпросился, чтобы встретить жену с поезда, а когда вернулся – лодка уже ушла в последний поход. Другой тоже по каким-то причинам остался на берегу. Судьба их уберегла – у каждого из них было по трое детей. Но представляете, как им было тяжело потом, когда пришлось присутствовать на опознании каждого из 118 членов экипажа, видеть мертвыми своих друзей, с которыми столько прошли вместе, и совсем еще юных срочников, которые только начали службу… После этих слов Наталья перевернула очередную страницу фотоальбома. И теперь уже на снимках были не улыбающиеся лица моряков, а опухшие от слез и почерневшие от горя лица их родственников и сотни красных гвоздик у памятника погибшим подводникам. – В то время, когда все случилось, я гостила у мамы в Добром Соте, – достав из сумки носовой платок, продолжала Наталья, не в силах побороть нахлынувшие чувства. – О трагедии я узнала из новостей по телевизору. Сначала был шок, я не верила, что это происходит на самом деле. Но, оставив сына с мамой, я отправилась в Видяево. Я до последнего надеялась, что мужа спасут. Шли дни, а мы все так же стояли на берегу и ждали хоть каких-нибудь вестей. За все эти годы было озвучено много версий той трагедии, но я придерживаюсь официальной – взрыв торпеды. Я не хочу в этом разбираться, мужа уже все равно не вернуть. И тогда мне было неприятно, что вся страна обсуждает такое личное для нас горе. Тело Андрея Борисова подняли одним из первых, а 3 ноября его похоронили в Рязани. – Я не подпускала сына к гробу, но он все равно увидел и сказал: «Мой папа спит», – рассказывала Наталья. – Представляете, узнал его, хотя муж видел сына нечасто из-за службы. А ведь он так мечтал, что пойдет с Сашей на рыбалку, будет играть в футбол… Но вместо этого сыну достались лишь фото и видео, где его отец такой молодой и жизнерадостный. Когда Саша стал постарше, он мог подолгу сидеть в одиночестве и молчать. Когда он смотрел на соседских мальчишек, которые играли во дворе вместе с отцом, я понимала, что сыну нужен папа, но я в своей жизни больше не встретила такого человека, как мой Андрей. Сейчас Саша учится в 11-м классе, готовится поступать в институт. По стопам отца он идти категорически не хочет, и я его прекрасно понимаю. Через несколько лет после гибели супруга Наталья получила настоящее письмо с того света, которое дошло до нее из глубин Баренцева моря. Водолазы извлекли со дна пластиковую бутылку, в которой Андрей Борисов оставил послание жене и сыну. «Милые мои Наташа и сынок Саша. Если у вас это письмо, значит, меня нет. Я вас обоих очень люблю. Наташа, прости меня за все. Сашуля, будь мужчиной. Я вас крепко целую», – писал подводник. – Он находился в восьмом отсеке и был одним из тех, кто еще какое-то время после взрыва оставался в живых, – говорила Наталья. – Они понимали, что их могут не спасти, и от этой мысли становится жутко. Гибель мужа стала таким страшным потрясением для нашей семьи, что даже спустя 15 лет мне больно вспоминать об этом. До сих пор Наталья с недоумением вспоминает и отношение властей к женам погибших подводников. – Сразу после трагедии нам столько всего обещали, но на деле даже получить положенную по закону квартиру мне удалось с огромным трудом, – говорила она. – Но надо сказать, что на поселок после этого обратили внимание – уже через год там появилась хорошая детская площадка, в домах и подъездах сделали ремонты, зимой в квартирах стало тепло. Но я уже давно не была в Видяеве, хотя на годовщину меня приглашали, я и в Рязани избегаю всех этих мероприятий, мне тяжело переносить повышенное внимание. Мы привыкли ходить на кладбище вдвоем с сыном, все же это наше с ним личное горе, которое навсегда останется в сердце. Порой сядем с ним, посмотрим этот альбом с фотографиями и потом долго молчим. И в такие моменты я часто думаю, как бы сложилась наша жизнь, что бы мы делали и о чем мечтали, если бы Андрей сейчас был бы жив... Мария РАКЧЕЕВА, Рязань