Удивительная история старинного дома на улице Некрасова

ОТ АВТОРА: среди элитных коттеджей в самом центре города, неподалеку от Кремля, затаился дом, возраст которого приближается к полуторавековой отметке. Однако на первый взгляд он вовсе не похож на своих ровесников, которые регулярно загораются в Рязани то тут, то там, освобождая места для новеньких многоэтажек. Этот дом, как и во времена своей молодости, хорош собой и крепок, и это во многом заслуга той семьи, в чьи руки он попал в далеком 1886 году. Сейчас хранительницей очага, прошедшей ради сохранения семейной усадьбы огонь и воду, является Марина МЕЛЕШКОВА, о которой мне в начале апреля рассказала знакомая и поделилась номером телефона Марины. Позвонив хозяйке интересного дома, я напросилась на встречу. Марина с удовольствием рассказал мне удивительную историю своей большой семьи. В четверг, 9 апреля, среди модных коттеджей я искала нужный мне дом. Одна из охранниц указала мне, куда идти. Я уточнила: «Дом ведь старинный?» Она удивилась: «Нет, ничего не старинный, хороший дом». И действительно, хозяйка встречала меня на пороге ухоженного, словно нового, жилища. В первые же минуты знакомства с Мариной Светозаровной возникает ощущение, что попадаешь в совершенно особенное общество. Женщина встретила меня на веранде с гостеприимной обаятельной улыбкой, радушно пригласила пройти в дом и сообщила: - Сейчас я вам все расскажу и покажу. Вот в этой части дома сохранилась вся мебель со времени его приобретения. Посмотрите, она все такая же крепкая, как раньше, дубовая. Все, что требовало реставрации, прошло через руки моего мужа Александра – он сам все отреставрировал. Со своим мужем Александром Марина познакомилась еще будучи студенткой пединститута – они учились на одном факультете. Избранник оказался сыном известного рязанского скульптора Андрея Мелешкова, того самого, который создал архангелов на колокольне Рязанского кремля. Он же воплощал в жизнь изображения пролетарских вождей. А еще Вторую мировую войну прошел от первого до последнего дня. Марина Светозаровна с удовольствием рассказывала мне одну за другой истории тех, кого видели эти стены. - Мой прапрадед, Александр Степанович Ершов, был первым золотым медалистом мужской гимназии и первым рюминским стипендиатом. Позже он окончил Московский государственный университет, стал профессором, автором первого учебника по теории механизмов и машин и одним из основателей Баумановского училища, которое теперь стало Бауманским университетом. Александр Ершов умер в возрасте 49 лет, а его жена и 15-летняя дочь остались практически без средств к существованию. Вот тогда вдова Александра Степановича отправила дочь Анну на курсы в Рязань, где девушка вышла замуж за потомственного дворянина Мельгунова. - К тому моменту, когда супруги Мельгуновы решили купить дом, у них уже было пятеро детей. Дом, который они приметили, был заложен в банке «Живаго», - рассказала моя собеседница. - Как гласит наше семейное предание, прабабушка и прадедушка вместе с пятью детьми прогуливались по улице и зашли в этот двор. Здесь росла трава по пояс, она колыхалась на ветру, как волны. И когда дети стали нырять в этих волнах, вопрос с выбором жилья был решен. В этом доме Анна Мельгунова родила еще троих детей. Младшая дочка, Анна, бабушка Марины Светозаровны, и стала наследницей семейной усадьбы. - История моей бабушки настолько романтична, что можно о ней долго рассказывать, - улыбнулась Марина Светозаровна. Началась Первая мировая война, и Анна Мельгунова уехала в Петроград на курсы сестер милосердия. В 1915 году она вернулась в Рязань и стала работать в госпиталях. - В нее влюбился профессор с тех курсов, Витольд Фадеевич Ярмолович, - рассказала МЕЛЕШКОВА. - Он ушел добровольцем на фронт. По счастливой случайности у меня в руках оказалась фронтовая переписка моей бабушки и ее жениха. В середине 60-х годов в одной из придомовых построек, в амбаре, я нашла в кипе других бумаг пачку этих писем. Открыла, стала читать… чистейший русский язык! Около сорока писем. Читаю его письмо: «Могу представить вас беседующей с ранеными, но не могу понять, как вы перевязываете гнойные раны. Я, кажется, брезгую собственного насморка». Или бабушкино: «Как приятно возвращаться из лазарета и находить Ваше письмо. Сегодня мама сказала, что она ревнует меня к Вам, как только я прихожу, сейчас же иду в свою комнату, затворяю двери и начинаю читать письмо». Витольд отвечал ей: «Радость моя! Как только приходим на отдых, размещаю солдат, иду искать, где поместили офицеров, обедаю, ложусь отдохнуть и тут уже берусь за письмо к тебе. Живая потребность сказать несколько слов далекой, теперь молчаливой, любимой царевне. Кажется, хорошо, т.е. то, что мне и нужно: армия имеет значение, т.е. или ликвидирует неудачи, или выдерживает главный натиск, или, наконец, основной удар. Здесь велики потери, но велика и бодрость. В моем полку большой недостаток в офицерах: полк 4 раза вынес газовые атаки и все-таки перешел в наступление. Целую сильно, как можно в мечтах». Переписка прервалась летом 1916 года. Последнее письмо пришло от сестры Витольда. - Оно было такого содержания: «Анечка, что же вы не приезжаете? Нужно выбрать, в каком месте посадить куст сирени на могиле Толи». Совсем недавно, благодаря известному архивисту Григорову, я получила Указ о награждении Витольда Фадеевича орденом Георгия 4-й степени. Оказывается, он командовал взводом, перед которым стояла задача обезвредить вражеские пулеметы. Витольд Фадеевич получил несколько ранений, но продолжил командовать взводом. Задачу выполнил, но скончался от ран. Смерть любимого подвигла молодую красавицу Анну оставить дома престарелую мать и отправиться на фронт, в действующую армию. Санитарным поездом, в который она попала, командовал доктор Младен Мирчетич, выходец из Сербии. С войны они вернулись в Рязань вместе, влюбленные друг в друга. - До 30-х годов дед не мог получить советского гражданства, но с большим трудом все же получил. Он стал одним из основоположников системы здравоохранения в Рязани, - продолжала свой рассказ Марина Светозаровна. - Был главврачом одной из поликлиник - сейчас на этом месте 14-я поликлиника. А в 50-е годы его наградили орденом Ленина. Этот дом он полюбил вместе со своей Анечкой. Сколько его помню, хозяином был именно он. Не так давно я получила документы о награждении деда орденом Святого Станислава. Большая редкость, чтобы врачи получали орден. А вот в газетной заметке 1916 года написано: «Идут бои, и посреди поля боя развернута санитарная палатка, где студенты и санитары под руководством доктора Мирчетича перевязывают раненых. За сутки, в течение которых шли бои, отправлено в госпитали около тысячи раненых. В санитарной палатке обнаружены семь осколочных отверстий». Марина Светозаровна помнит, как с дедом ходила в гости в дом, известный сейчас как дом Хвощинских на улице Некрасова, – там жил его коллега, тоже доктор и серб по национальности, Штейнлехнер, первый рентгенолог в Рязани, основатель рязанской противотуберкулезной службы. - Мы приходили к ним, а он просил нас подождать, уходил - и возвращался всегда в пиджаке, - поделилась воспоминаниями Марина Светозаровна. - А сейчас смотрю на то, что осталось от дома Хвощинских, и становится жутко. Ведь он точно так же, как наш, построен из звенящих, как сталь бревен, и мог бы стоять и стоять… Отец Марины Светозаровны, следующий хозяин дом, был крупным инженером. - У нас первых в Рязани появился водопровод. Один из первых телефонов. Рано очень появилась ванная в доме. Отец все свои инженерные знания применял дома. В этом году будет уже 20 лет с тех пор, как он умер… Он не прожил и года после смерти нашей любимой мамы, своей обожаемой жены, - угас быстро… Перед смертью он заклинал меня: «Сохрани дом во что бы то ни стало. Возможно, всей земли сохранить не удастся, но дом ты должна сохранить. Не мы его строили, не мы его покупали - не нам отдавать его под снос». И действительно, спустя несколько месяцев после смерти Светозара Младеновича в дом Мирчетичей пришли переписчики. Добрый человек шепнул Марине: «Вас будут сносить. Боритесь». - И началась борьба, которая длилась несколько лет, - рассказала моя собеседница. - Страшно сказать, я дошла до Государственной Думы. Сохранить дом мне помогла купчая, которая хранилась в нашей семье с момента его приобретения. В середине 90-х нам предлагали отказаться от дома и въехать в квартиры. Здесь же, на этом месте. Мы провели семейный совет, на котором мой сын Паша сказал: «Мама, ты можешь вообще представить, что мы будем спокойно смотреть, как сносят наш дом? И дедушка просил тебя дом сохранить». Вопрос был решен. Сейчас в доме живут 16 человек. Марина с мужем Александром и трое их детей со своими семьями. - У сыновей по трое детей, а у дочери пока двое. Но я думаю, будет третий, чтобы поддержать традицию. Ольга, жена Павла, поделилась со мной: - Я жила в обычной многоэтажке на Московском, но всегда мечтала о частном доме и завидовала одноклассникам, у которых были частные дома - старые, без удобств… И когда я впервые пришла в гости сюда, мне показалось, что я попала в сказку. Возможно, сейчас это прозвучит как корысть, но этот дом стал воплощением моей заветной мечты. Вы только посмотрите: в нашей части осталась даже изразцовая печь! Когда рабочие делали ремонт, искренне удивлялись, зачем оставлять нефункционирующую печь. Мы ответили: надо. Она греет нас духовно, это сердце нашего дома. На мой вопрос о том, как же будут уживаться в доме подрастающие внуки, когда создадут свои семьи, Марина Светозаровна ответила: - Все поместимся. В этом доме на всех места хватит. Марина КОМИССАРОВА, Рязань