Многодетный отец повесился в ванной, не сумев решить «квартирный вопрос»

В июне этого года в поселке Милославское случилось ЧП, которое взбудоражило весь райцентр. О нем рассказал местный житель Виктор, который 9 июля позвонил в редакцию «Мещерской стороны». – 18 июня у нас в поселке повесился отец пятерых детей Геннадий Некрасов, – сказал он. – Как говорят его знакомые, Гена сделал это потому, что так и не дождался решения жилищного вопроса. Попросту устал от такой жизни. Чтобы разобраться в этой истории и своими глазами увидеть, в каких условиях живет многодетная семья, а также выяснить, что толкнуло мужчину на этот роковой поступок, я отправилась в Милославское.   Днем 11 июля на автостанции меня встречала невысокая худенькая женщина – Наталья Теличко, вдова погибшего мужчины, с которой я созвонилась перед поездкой. К тому моменту еще не прошло 40 дней со дня смерти ее супруга, но ни траурной повязки, ни черной одежды на ней не было. – Соседи осуждают, но делаю я это не потому, что не любила мужа, а потому, что до сих пор боюсь сказать о случившемся его матери – она болеет, может неадекватно отреагировать на такую новость, – объяснила женщина. – Свекровь и младшие дети думают, что он уехал на заработки в Москву. Ребятишки ждут подарков, а мать постоянно спрашивает, когда же Гена вернется, и мне все труднее уходить от таких разговоров. Пока мы шли к дому, моя собеседница рассказала о детях и о тех условиях, в которых они сейчас живут. – Детей у меня пятеро – четверо мальчиков и доченька Лиля, ей 12 лет, – с гордостью сказала Наталья. – Старший Максим, правда, уже не ребенок – ему 19 лет. Гена женился на мне, когда у меня уже был сын, Максим ему не родной, но воспитывал муж его с самого детства. Средний сын Коля в этом году пойдет в первый класс. Младшему Ване сейчас 4 года, а самому маленькому Егору – только полтора годика. Такой гурьбой мы и живем – все в одной комнате. В соседней живет свекровь, одна. Она страдает психическим заболеванием уже много лет, бывает, ведет себя неадекватно, поэтому оставлять детей в одной комнате с ней просто опасно, я и сама ее боюсь. За разговором мы уже подошли к дому Натальи – старенькая кирпичная двухэтажка на несколько квартир. – Этот дом еще свекровь строила, когда была здорова, больше 40 лет назад. Здесь нет ни газа, ни отопления. Зимой топим печку, пора уже дрова заготавливать, а я ни разу этим не занималась. И газовый баллон менять, когда закончится. А я боюсь даже трогать его, как бы весь дом потом на воздух не взлетел. Всем этим муж занимался, а теперь его нет, и я не знаю, что мне делать, – с горечью вздохнула Наталья. В квартире было душно, запах – какой бывает, когда в доме живет старый человек. Почерневшие стены, отваливающаяся штукатурка на потолке. Маленькая комнатка с очень узким проходом, единственный шкаф, два дивана, двухъярусная кровать и кресло – все, что разместилось здесь. – Свекровь болеет, ходит в туалет где придется, я уже все руки в кровь стерла, отмывая половики, но этот запах ничем не вывести, – рассказывала она. – Нужен ремонт, Гена как раз собирался его делать, а потом случилось все это... Когда к нам приходят из соцзащиты, все в один голос кричат: «Как вы тут живете?!» Охают-ахают, но никакой помощи не оказывают. Я несколько раз ходила к заместителю главы по социальным вопросам, просила помощи, дать хоть какое-нибудь жилье – это квартира свекрови, но жить с ней детям становится опасно, они боятся ее. Единственное, что мне предложили, – домик в деревне Арцыбашево. Это почти 10 километров от Милославки, там остались одни развалины – ни детского сада, ни школы, ни магазина, оттуда не наездишься. Попыталась попасть на прием к главе района. Пришла в назначенное время, а мне сказали: «Он в отъезде, приходите после обеда». Ладно, пришла, но его опять на месте не оказалось, и так несколько раз. Я уже устала ходить, просить. Муж часто ругал меня – мол, просить не умеешь. Говорил, что сам пойдет к главе, но, насколько я знаю, так и не ходил.   По словам Натальи, помимо жилищных проблем, в последнее время у Геннадия возникли трудности с работой. – До этого он несколько лет занимался строительством на пару с другом, была у них и своя столярная мастерская, – рассказывала она. – Строили дома, магазины, в самой Милославке и по деревням ездили. Но в последний год у него что-то не клеилось. Обычно в апреле, как снег сойдет, брались уже за работу, а в этот год все у него не складывалось. Думал пойти на ферму или на пилораму или вообще в Москву уехать. Я, признаться, пилила его. А как без этого, если старший собрался в колледж, Коля в первый класс идет, Лиля – в шестой, и на все это деньги нужны. Постепенно разговор дошел до событий того рокового дня, 18 июня. Накануне вечером супруги ходили в гости к сестре Геннадия. Мужчина выпил, они с супругой повздорили – как всегда, из-за жилья, из-за того, что он никак не мог устроиться на работу, все тянул. Наталья ушла домой в 8 вечера, уложила детей и сама легла спать. Через два часа вернулся Геннадий. Около 5 часов утра он лег рядом с Натальей, которая спала на диване вместе с младшим сыном. – Он обнял меня и прошептал: «Я люблю тебя и всегда буду любить. Через месяц у вас будет дом и все будет хорошо, не волнуйся», – вспоминала женщина. – Потом он встал и пошел в ванную. Я за ним, но не успела схватить за ручку двери – он уже изнутри заперся. Я подумала, что он обиделся на меня, такое бывало, снова легла и проснулась уже в начале девятого. Дочка спрашивала: «Где папа?» И тут я поняла, что из ванной он все это время не выходил. Начала стучать, звать его – в ответ тишина. Мне стало не по себе, я прыгнула на велосипед и поехала к Гениной сестре Светлане. Она мигом примчалась к нам. Когда я пришла, Света уже срезала Гену с петли – он повесился на титановой трубе на шнурках от кроссовок. Вид у него был страшный. Я в ужасе побежала к соседям, они вызвали «скорую» и полицию. На похороны Геннадия Некрасова собрались все родственники и соседи, никто не мог поверить в случившееся, что здоровый мужчина в самом расцвете сил добровольно отправился на тот свет, оставив без кормильца семью, повесив на плечи жены четверых малолетних детей и свою больную мать. – Я до сих пор не могу понять, почему он это сделал, – недоумевала Наталья. – Такой молодой, 38 лет, любимые дети, да и у нас все хорошо было – жить бы да жить! Конечно, бывало, слышали от соседей и от сотрудников администрации – мол, куда столько нарожали. Обидно, когда попрекают собственными детьми, но я всегда хотела большую семью. Мои родители работали, мы с сестрой в детстве их не видели. Сидели со старенькой прабабушкой, сил нас воспитывать у нее не было – привяжет за ногу к забору, чтобы не убежали, вот и все. Поэтому своим детям я старалась дарить как можно больше любви и ласки. Гена тоже их всех любил, да, были конфликты со старшим сыном, а у кого их нет? Он ни в чем им не отказывал, недавно вон Коле купил большую машину на аккумуляторе, о которой он давно мечтал. Да, у нас были ссоры, но у кого их нет? Всегда мирились, долго зла не держали. Конечно, на него давила ситуация с работой и жильем – может, именно это и стало причиной, но теперь уже нам этого никогда не узнать. Вместе с Натальей мы пошли в гости к сестре погибшего – Светлане Мельгуновой. Путь наш лежал мимо новостроек и нескольких стройплощадок, где кипела работа. – Здесь строят дома для сирот и переселенцев из аварийных домов, – сказала она, указывая на стройку. – Неужели нельзя и нам здесь жилье выделить? Я спрашивала об этом в администрации, там сказали, что программы для многодетных семей есть, но, чтобы получить жилье в новом доме, помимо материнского капитала необходимо заплатить еще 600 тысяч рублей. Таких денег у нас нет. Да что говорить о нас, если при мне на прием пришла многодетная мать, у которой дом окнами в землю врос! А им ответили: «Вы еще хорошо живете!» Чтобы попасть в программу по переселению из аварийного жилья, видимо, нужно ждать, чтобы дом совсем развалился. Тем временем мы подошли к дому сестры Геннадия. Светлана – мастерица, каких еще поискать. Она сама делает мебель – столики, резные лавочки и качели со сказочными узорами. Сейчас затеяла ремонт, чтобы после курса лечения забрать к себе больную мать – все же Наталье будет полегче. Своими руками в тот злополучный день она доставала из петли мертвого брата. – Я выбила дверь и увидела, что он весит на трубе, – сказала она. – Я сразу поняла, что он мертв, срезала его со шнурков, положила в ванную. Почему он так поступил? Да кто ж его знает, не воскресишь его, не спросишь. Одно только могу сказать: слабые мужики пошли, трудностей вынести не могут, теперь Наташе все на себе тащить придется. На вопрос о том, оказывали ли помощь сотрудники администрации и соцзащиты после смерти мужа, Наталья горько усмехнулась: – Пришли один раз и так строго сказали: «До нас слухи дошли, что вы пьете, на улице валяетесь!» Я посмотрела на них с удивлением, объяснила, что некогда мне пить: вскочила в 5 часов утра, то готовка, то огород, в день по четыре раза стираю, в магазин хожу, и фрукты, и печенья – все это я покупаю. Они пожали плечами и ушли, больше никто не приходил. Как призналась женщина, больше всего после смерти мужа ее волнуют досужие разговоры людей. – Соседи и знакомые постоянно говорят: «Ты держись, не вздумай за мужем вслед уйти», – сказала она. – А куда я уйду? Тоже повешусь на трубе или в бутылку полезу? Нет уж, у меня дети, они – мои самые родные и любимые, у меня и в мыслях нет их оставить. Я без них не могу, и они без меня тоже. Дети – это смысл моей жизни, и раз у нас в семье случилась такая беда, буду стараться за двоих, чтобы у них все было хорошо. За комментарием я обратилась к заместителю главы администрации Милославского района по социальным вопросам Елене Карасевой. «Семья непьющая, обычная семья, - прокомментировала по телефону чиновница. – Наталья действительно обращалась к нам с проблемой жилья, а супруг не приходил ни разу». Остальную информацию представитель администрации согласилась предоставить через официальный запрос, который редакция «Мещерской стороны» направила еще полторы недели назад. Теперь ждем ответ.   Мария РАКЧЕЕВА, Милославское