«Мама 40 лет ждала отца с войны»

ОТ РЕДАКЦИИ: автор этого письма, Александр Максимович Купреенко, приехал в «Мещерку» из Заборья и рассказал, что в феврале прочитал в нашей газете статью про летчика, о судьбе которого внуки узнали лишь спустя 70 лет после его смерти. «У нас в семье произошла очень похожая история – отец ушел на фронт и не вернулся, – рассказал читатель. – Мама всю жизнь ждала его с войны, но так и не дождалась. А прошлой осенью мы наконец узнали, что с ним случилось».   – Я родился в Брянской области в деревне Старый Вышков. Отец, Максим Власович, до войны работал конюхом в колхозе и был самым лучшим наездником. Он мог сладить даже с самой дикой и своенравной лошадью – хватал ее за гриву и запрыгивал на спину без седла. А еще у отца была пасека – помню, как он стоял и наблюдал за своими пчелами, как катал меня на велосипеде, но все очень смутно, ведь его призвали на войну, когда мне было всего два года. Мужчины из нашего села отправлялись на фронт на Климову вербу – в этот день она, как говорили, обливалась слезами. Горько плакала и мама, провожая отца. Она держала на руках новорожденную сестренку, я и двое старших братьев стояли рядом. Мы еще не понимали, какое страшное время нас ждет впереди, а потом на своей шкуре пришлось испытать все ужасы войны и фашистской оккупации. Сначала беда случилась со старшим братом. Иван пас коров на лугу, когда немецкий самолет стал сбрасывать на стадо бомбы. Брата изрезало осколками, пока его несли с поля на простыне, она вся пропиталась кровью и стала красного цвета. Но, несмотря на страшные увечья, его удалось выходить. А потом в село пришли немцы, ходили по домам, забирали еду и ценные вещи. Однажды, когда мать отлучилась из дома, к нам постучался полицай, стал рыскать по дому. Когда дело дошло до последней комнаты, средний брат Михаил грудью встал у него на пути. Дело в том, что там хранилось наше главное сокровище – велосипед. Полицай в ярости стал избивать его, поломал все кости, а велосипед все же забрал. На попечении матери оказались сразу два инвалида – изрезанный осколками Ваня, а теперь и Михаил. В 1944 году умерла наша маленькая сестренка. От отца к тому времени не было ни строчки. И вот наступил долгожданный День Победы. Постепенно возвращались домой соседи, а мы каждый день терзали маму расспросами: «Ну когда же наш папа вернется?» Она пожимала плечами, но каждый вечер после ужина ставила чугунок с борщом в печь – вдруг отец вернется ночью, чтобы поел горячего. Был в деревне один старичок, который рассказывал, что однажды видел отца в немецком концлагере, потом их освободили, значит, скоро вернется. Того старичка мы больше не видели – то ли умер, то ли переехал, поэтому название лагеря узнать не смогли. Мы писали запросы в Министерство обороны, но на все был один ответ: «Пропал без вести». Мама умерла в 1981 году, она до последнего дня ждала встречи и надеялась увидеть его живым. Вслед за ней ушли из жизни и братья, я остался последний из детей. Надежда узнать хоть что-то об отце практически угасла. И тут, было это год назад, ко мне прибежала племянница и рассказала, что на сайте Министерства обороны выложили рассекреченный архив, и в документах указано, где провел последние дни и был похоронен отец. Оказалось, что в 1942 году он попал в плен, а затем и в немецкий концлагерь в Вестфалии и умер там, не дожив всего три месяца до Победы. Ноги подкосились, в голове вертелась только одна мысль: «Саша, езжай, поклонись могиле отца». Племянница помогла оформить документы, купить билеты на самолет, и осенью 2014 года мы прилетели в Дюссельдорф, а затем отправились на место бывшего штатлага 326 для военнопленных. Это было страшное место – заключенные трудились на каменоломне, в руднике, добывали уголь в шахте. За каторжный труд заключенные получали похлебку из картошки и брюквы, в лагере свирепствовали вши, люди умирали от голода, тифа и других болезней. Я побывал и в бараке, по которому много десятилетий назад ходил отец. Могил в концлагере не было – только траншеи, в которых, как в братских могилах, покоятся 65 тысяч человек. Изучив документы, нашли место, где приблизительно был похоронен отец. Поставили свечку, помянули, положили туда горсть земли с могилы матери. И на душе сразу стало легче. Жалею лишь только о том, что ни братья, ни мать, которая от начала войны и до самой своей смерти ждала отца, не дожили до этого момента».