Евгений Соколов: «Меня называют главным кровососом Рязани»

С Евгением СОКОЛОВЫМ, президентом Рязанского областного Общества больных гемофилией, я встретилась в июне во время очередной донорской акции «Река жизни». До того момента об этой болезни я знала немного, и люди, страдающие ею, представлялись мне очень хрупкими и уязвимыми – ведь любая травма и даже незначительный порез может привести к гибели. Но жизнерадостный бородач Евгений Иасонович, который уже почти 13 лет раз в два месяца организует в нашем городе донорские акции и в шутку называет себя главным кровососом Рязани, с самого детства живет так, что даже многие вполне здоровые люди завидуют энергии, жизнерадостности и оптимизму 67-летнего пенсионера. Драки со школьными хулиганами, любимая работа, путешествия и, конечно же, история любви – все это было в жизни Евгения Соколова, которому болезнь не помешала стать отцом четверых детей и дедушкой шести внуков. В гостях у Евгения Иасоновича я побывала в пятницу, 10 июля. Дверь мне открыл улыбчивый 6-летний мальчишка Матвей – внук нашего героя. Я прошла в комнату, где за столом с чашкой чая меня уже ждал добродушный хозяин дома. – Болезнь все же берет свое, – посетовал он. – Из-за пережитых кровоизлияний в суставы ходить мне тяжело, на улице бываю редко. Евгения Соколова смело можно назвать уникальным человеком: согласно энциклопедиям, гемофилия - заболевание редкое, один случай на 10 тысяч новорожденных. Раньше ее считали болезнью аристократов, гемофилия часто встречалась у царских особ. – В моем роду графов или князей не было, а родился я вообще в дремучем лесу в Горьковской области, – рассказал пенсионер. – Отец и мать окончили лесотехнический техникум, и оба переехали туда по распределению. Жили в маленькой избушке посреди леса – в ней я и появился на свет. Когда у мамы начались схватки, отец был на работе. Принял роды у нее пожилой сосед, который в то время проходил мимо нашего дома, – услышал крики и прибежал на помощь. Когда я появился на свет, он перерезал пуповину большим кухонным ножом. Чаще всего именно в этот момент и выявляется гемофилия – у младенца начинается обильное кровотечение. Но в моем случае этого не произошло. Ни у кого из родных такой болезни не было, поэтому долгое время родители и не догадывались, что их сын какой-то «особенный». Первое время маленький Женя ничем не отличался от сверстников – активно переворачивался, начал сидеть, ползать. Соколовы жили в неведении до того момента, пока у ребенка не появились первые зубы. – Первый раз я начал умирать в 9 месяцев, когда этими самыми первыми зубами прикусил язык, – вспоминал Евгений Иасонович. – Кровь текла неделю, не останавливаясь. Поняв, что ситуация критическая, на руках с обескровленным младенцем, который уже не мог плакать, отец помчался в райцентр к фельдшеру. В кабинете их встретил молодой парнишка в белом халате, вчерашний студент, однако он сразу поставил верный диагноз: «гемофилия». – Но сделать он ничего не мог, – продолжал СОКОЛОВ. – Я уже умирал на руках у отца в маленьком медкабинете, когда кровь неожиданно остановилась. Позже я узнал, что это одна из самых больших загадок гемофилии: когда организм находится на грани, то в крови начинает вырабатываться необходимый фактор. Тогда, в 1947 году, фельдшер посоветовал Соколовым уезжать в большой город, в котором была больница. Отец Евгения начал продвигаться по службе, и вскоре, после нескольких переездов, семья осела в Касимове. – Тут у меня случилась очередная травма: произошло кровоизлияние, коленка была размером с голову, – вспоминал собеседник. – Я пять суток не спал, мучился от страшной боли. Тогда меня отправили в столичную больницу. Мне попались замечательные врачи, бывшие фронтовики. Но и там несколько раз я, 7-летний мальчишка, кричал от нечеловеческой боли – трое здоровенных мужиков-врачей держали меня, чтобы выпрямить и впоследствии разработать поврежденную ногу. Делать это было необходимо, чтобы сохранить сустав после кровоизлияния в него. Домой Женя вернулся к началу учебного года – с загипсованной ногой, на костылях. Но о том, чтобы сидеть дома, даже речи не шло. – Мама была женщиной строгой, так что, несмотря на болезнь, за весь первый класс я не пропустил ни одного урока, – признался Евгений СОКОЛОВ. – Когда было сухо, папа возил меня на мотоцикле, зимой – на санях, а часто я и сам ходил за 2 километра до школы, даже на костылях. Евгений Иасонович до сих пор благодарит родителей за то, что относились к нему, как к абсолютно здоровому ребенку, не давая почувствовать себя хрупким и неполноценным. Такой подход не позволил ему замкнуться в четырех стенах – в детстве у Евгения, как и у любого мальчишки того времени, были и гонки на велосипедах, и активные игры, и даже драки со школьными хулиганами. – Сам, конечно, на рожон не лез, но когда наших девчонок обижали, не мог же я спокойно смотреть – я же мужчина, – говорил с улыбкой Евгений Иасонович. – Но однажды нарвался на боксера и пришел домой с еще одной головой, только синей, – такая большая гематома была. Отец с матерью лишь вздыхали, но никогда в школу не бегали, учителям не жаловались. Я и на физкультуру ходил, и, как и все, получал свистком по голове за непослушание, катался на лыжах, на велосипеде. Правда, однажды упал с него и чуть не умер в больнице – пока лежал на койке в ожидании донора, кровь пропитала матрас и капала на пол. Но смертельные травмы не так врезались в память школьника, как поездка с матерью в Рязань на слет доноров в начале 60-х годов. – Вся сцена завода Рязсельмаш была заполнена людьми, но больше других меня потрясла маленькая сухонькая бабушка, которая во время войны была донором крови и грудного молока, – продолжал он свой рассказ. – Она подошла ко мне и сказала: «Сынок, если будет плохо, ты позови меня!» А тяжелые времена в семье Соколовых и впрямь наступили очень скоро. Когда Евгений еще учился в школе, умер отец, денег едва хватало на еду, а уж о новой одежде и мечтать не приходилось. Но однажды старшеклассник пришел домой с довольной улыбкой и положил на стол перед обомлевшей матерью стопку денег. – Я неплохо знал физику, да так, что во время болезни учителя директор школы попросил меня вести уроки вместо него, – вспоминал Евгений СОКОЛОВ. – Спустя пару месяцев меня позвали в бухгалтерию – я и не ожидал, что за мои труды, оказывается, зарплата полагается. Ее я и принес матери. Она сначала растерялась, а потом обняла меня и расплакалась. На эти деньги мне купили две рубашки и первые мои брюки – до этого я донашивал перешитые отцовские вещи. После окончания школы Евгений поступил в пединститут в Рязани. 16 лет он преподавал физику, математику и астрономию в железнодорожном училище. С ребятами он быстро нашел общий язык, даже с отъявленными хулиганами. – Был у меня один ученик – своенравный, дерзкий, от выходок которого плакали все преподаватели, – вспоминал он. – Я однажды увидел, как он шел из училища в 30-градусный мороз в резиновых сапогах и брезентовом плаще... Много было ребят с тяжелой судьбой, но к каждому я старался найти подход. Когда мне требовался донор, об этом объявляли по железнодорожному селектору, и все до единого мои ученики шли сдавать кровь. Мы до сих пор каждый год собираемся с ними, вспоминаем то счастливое время. А вот свое личное счастье увлеченный преподаватель обрел только в 33 года.– Но в итоге именно болезнь помогла мне встретить мою любовь. В 1980 году я порезал палец и попал в больницу с кровотечением. Там я повстречал медсестру Клавдию с колдовскими глазами. Она делала мне перевязки, спрашивала о самочувствии – впрочем, относилась, как и ко всем другим пациентам. А я смотрел на нее и понимал, что это моя судьба. Решил действовать – и вот уже 35 лет она со мной мучается, – смеялся Евгений Иасонович.Будущую супругу он покорил своим юмором и жизнелюбием. Он и сейчас умеет вызывать улыбку у своей возлюбленной.– «Клавдия» переводится с латинского как «хромоногая», но жена даже сейчас весьма грациозна, – заметил пенсионер. – Поэтому хромоногий у нас в семье я, должен же кто-то соответствовать.Когда я спросила Евгения Иасоновича, часто ли они ссорятся со своей супругой, он закатал рукава рубашки и показал мне две руки. Правая – с еле заметными точками от уколов, а левая – в небольших кровоподтеках.– Когда мы ругаемся, лекарство колю себе сам. Как видите, ссоримся мы нечасто, – улыбаясь, отметил он.А колоть лекарства ему приходится через день. И лечение это весьма и весьма дорого обходится государству. Зато благодаря этому препарату маленькие гемофилики, по словам Евгения Соколова, могут бегать, прыгать и даже падать, не боясь травм.– Раньше при каждом порезе требовалось переливание крови, – рассказал он. – Но ее не хватало, истекающие кровью больные могли ждать по несколько суток.Нужно было как-то решать эту проблему. Так родилась идея известной в Рязани и за ее пределами донорской акции «Река жизни», которая проходит с декабря 2002 года.– Примечательно, что за все эти годы от чиновников мы не получили ни рубля, даже бумагу покупали сами, – рассказывал он. – Принтер для того, чтобы распечатать листовки, я взял в детском фонде, компьютер отобрал у сына – он до сих пор обижается на меня за это.Сейчас Евгений Иасонович нечасто выходит из дома, наслаждается, как он говорит, «внукотерапией». Но успешно решает все организационные вопросы по телефону и через интернет. Во время беседы 6-летний внук, порой забывая про игрушки, с интересом слушал наш разговор. Посмотрев на мальчика, я спросила дедушку о том, не боялся ли он передать «аристократическую» болезнь детям и внукам.– Мы с супругой были молоды, о плохом не думали, и беда обошла нас стороной – больше ни у кого в нашем роду гемофилии не было, – сказал он. – Я часто задавался вопросом: почему именно мне выпала такая доля? Но потом пришел к выводу, что болезнь стала для меня подарком судьбы, поводом разобраться в себе, не спешить, а наслаждаться каждым моментом жизни. Мария РАКЧЕЕВА, Рязань