Иконы Ярудовой взрывают каноны, ломают традиции и будоражат ум, оставаясь в сердце навсегда

12 ноября 2024, 17:08 999

Когда Эльмира Ярудова была маленькой, родители привезли её в Троице-Сергиеву лавру. «Ну, здравствуй, иконописец!» – такими словами встретил девочку отец Кирилл. Как в воду глянул!

О псковской художнице Эльмире ЯРУДОВОЙ я узнала случайно. Всё лето моя 15-летняя дочь с друзьями бегала по городу, разыскивая каких-то ангелочков, спрятанных в самых укромных местах. Я насторожилась – чего сейчас только не прячут, – но увидев на фотографии керамическую фигурку, приклеенную к стене дома, невольно улыбнулась. Этакий стог сена с глазками, на тонких ножках, неказистый и смешной. И это ангел?! «Ангел!» – ответила мне при встрече Эльмира, и я услышала самый удивительный рассказ о жизни и судьбе.

Ушла в монастырь

Родилась Эля в Москве, в самой что ни на есть атеистичной, советской семье, а когда ей было 6 лет, её папа и мама решили покреститься.

– Отец у меня лезгин, Чигали, приехал в Москву из Дагестана учиться в авиационный институт. Мама, Наташа, в это время училась в педагогическом. А после того, как они ушли глубоко в веру, мы с братом из монастырей не вылезали. Нас они тоже окрестили. Я стала Лидой, а братик Шамиль – Пашей. Помню, как на электричке ездили из Москвы в Сергиев Посад, и с 5 утра родители стояли в очереди за благословением, а мы с братом спали в храме, подстелив курточки.

Тогда-то отец Кирилл и сказал малышке, что она, когда вырастет, станет писать иконы, а её братик будет священником.

– Но брат пока сильно далёк от таких мыслей, – улыбается Эльмира, – в детстве его «перекормили» религией. Он госслужащий, в Москве, помогает маме, она у нас в Печорах живёт, а папы не стало в 2022 году.

Родители Эли обосновались в Печорах, когда ей было 11 лет, а когда исполнилось 13, она с подружкой устроилась на лето работать в Снетогорский монастырь на стройку. Тогда он лежал в руинах, а на месте трапезной – конюшня. Надо было разбирать завалы, отстраивать сестринские корпуса, рабочих рук не хватало.

– Лето кончилось, мне захотелось там остаться, – рассказывает Эльмира. – Пришлось просить благословения у нашего митрополита Евсевия. Он разрешил, и до 16 лет я жила и трудилась на Снятной горе. А когда всё было построено, монастырю уже потребовались образованные и умные люди. И я захотела доучиться. Я поступила в вечернюю школу.

Он был лучше, чем я

В то время, как Эля жила на Снятной горе, в монастыре на Валааме три года жил мальчик Женя, почти с такой же судьбой, как у неё. И две родные души встретились.

– Мы познакомились с Женей на службе в Печорском монастыре, – рассказывает Эльмира. – Это я привела его в вечернюю школу. Там надо было учиться 12 лет. Как только мы её закончили, обвенчались. В 19 лет я уже родила Ксюшу. Сейчас ей 24 года, графический дизайнер, замужем, живёт в Питере… А вот Женьки нет. Он был лучше, чем я…

Не то лихо, что было в 90-е, нулевые для народа оказались горше. Работы в Печорах не было, Женя ездил на заработки в Москву. Стал выпивать. Когда у Эли родился Глеб, Женя уже летел в пропасть.

– Я боролась за него шесть лет, но надо было выбирать – или муж, или дети, и я развелась. Но я поддерживала Женю до его последнего дня и не оставляла надежды, что он вырвется. Был такой момент.

В Москве Женя встретил женщину, считай, ангела. Татьяна каждый месяц отправляла Эле переводы на детей, часто звонила: «Он во сне шепчет твоё имя… Я хочу увезти его на море, хочу спасти…» Но если человека двое детей не удержали, какое тут море поможет. В конце концов, Таня сдалась, и Женя вернулся в Печоры. Жил у родителей.

– Я была у него в последний день, – вспоминает Эля. – Мне нужна была его подпись, а он уже не мог встать, чтобы сходить к юристу. Я пришла утром, а вечером его не стало. Всего 41 год. Ксюша – его копия, только в девичьем обличье. Она даже уроки делала, как Женька, хотя не знала об этом, – включала во всей квартире свет, музыку, телевизор без звука – эффект присутствия людей – и так занималась. Они с Женей до последнего дружили. А вот Глеб отца почти не знает, ему 2 годика было, когда мы развелись.

Но я старалась рассказывать ему как можно больше хорошего.

Благодаря той последней Жениной подписи, Эле вскоре удалось выхлопотать жильё.

И мир раскололся

Когда Глебу исполнилось 6 лет, у него обнаружили сахарный диабет. Кома, инсулин – мир перевернулся.

– Я не могла поверить, даже щипала себя, как в кошмарном сне. Боже, за что, я же так в тебя верила, всё соблюдала с детства! Я пошла к психологу, остригла длинные волосы – прошла все стадии принятия. Мне было не понять, как матери переживают из-за оценок. Тут сын живой со школы вернулся – уже счастье, сахар в норме – день прошёл отлично.

Правила жизни поменялись. О детском садике пришлось забыть. Эля стала брать сына на работу, но быстро потеряла место.

– Так жизнь меня вынудила рисовать, – признаётся Эльмира. – Мне очень везёт на хороших людей. Тогда мне так не хватало опоры, и я её обрела – встретила мужчину, который меня сильно поддержал. Мы с Сашей так и не поженились, но родили дочь, Нике уже 10, и она в отце души не чает. Я искала Глебу частного учителя лепки, а наткнулась на объявление художника Александра Бойцова. Он много лет расписывал храмы, а тут решил набрать учеников. Так получилось, что «набралась» к нему одна я. Некоторое время мы с Александром работали в тандеме, я отвозила готовые иконы в лавку Печорского монастыря… И благодаря ещё одному хорошему человеку у меня теперь есть свой дом. А в нем - мастерская, где пахнет красками, где рождаются картины, иконы, где перерождаюсь и расту я. Мой мир.

Эльмира не любит заборы. Вокруг её дома деревья, на деревьях гамаки, на крыльце - коты. И когда сосед поставил коричневый железный забор, Эле он очень не понравился, ну, чисто эстетически. Художница посадила вдоль забора подсолнухи. Цветы за лето вымахали и встали зелено-желтой стеной, скрыв коричневое убожество. А осенью подсолнечный забор превратился в птичью столовую, с «тарелками», полными семечек. Под воробьиный щебет веселее ждать весны...

Грязная машина и джипер Лёша

...Когда Эле удалось выхлопотать жильё, появился шанс обосноваться в Пскове. К тому времени Эля с детьми уже жила в Пскове, но это была съёмная квартира. Сперва думала продать жильё в Печорах и купить дом, но приценившись, поняла, что это невозможно. Земля тоже стоила дорого.

– Я просто ездила по объявлениям и смотрела на участки. Так приехала в Глоты. Возле участка стояла залепленная грязью машина. Оказалось, это машина хозяина, Лёши, а он джипер – участник гонок на джипах, чья цель застрять в грязи и откопаться. «Хочешь, – говорит, – с нами погонять?» А кто ж не хочет! Так и подружились. Он мне и продал участок по чисто символической цене, да ещё в рассрочку. «По сколько сможешь, по столько и отдавай», – так и сказал. Год по чуть-чуть выплачивала. А потом совсем осмелела – решила построить дом. Взяла кредит, помог и материнский капитал. Как же меня все пугали – обманут, кинут. Никто не обманул. Новый 2022 год мы с детьми уже встречали в своём доме. Это было дерзкое предприятие, но благодаря дому я поняла, что у меня есть я, которая всё сможет!

Чудесное совпадение: как только дом достроили, хозяева съёмной попросили Элю с детьми срочно съехать – они продали квартиру!

Ангела-хранителя каждому дому!

Между тем Эльмире стало тесно в канонических рамках. Долгодельные и многотрудные иконы словно удерживали художницу в клетке, а ей так хотелось выйти за рамки, вырваться на свободу. Она заглядывалась на граффити на городских стенах - ей тоже хотелось похулиганить. Даже купила баллончики с краской. Но мамы же по ночам спят, а не шляются по городу с красками! А если её вдруг «заметут» в полицию - это ж вообще ни в какие рамки!

– И кто-то умный мне тогда посоветовал рисовать дома, а днём лепить на стены готовые картинки. Я накупила фанерок, сделала небольшие иконки и расклеила их по Пскову. Потом появились глиняные ангелочки.

Какие-то я клеила на стены монтажкой, каких-то прятала, указывая у себя в телеграм-канале приблизительное место. Много раз прохожие меня пытались «поймать», думали закладчица, но видя, «кого» я прячу, улыбались. Найдут такого ангелочка – кому-то подарок, не найдут – ангел-хранитель дому. Но находят быстрее, чем я прячу – такого признания среди подростков я, конечно, не ожидала, но оно закономерно. Я считаю, нельзя всё искусство монетизировать, надо что-то дарить. Мои ангелы полюбились подросткам, у которых как раз нет денег. А приклеенные ангелочки – это мой подарок городу, у каждого дома свой ангел-хранитель. Я очень люблю Псков!

Но на сегодняшний день ангелы Эльмиры живут не только в Пскове, есть они и в Питере, и в Москве, и в Казани - во всех городах, где гостит художница. Многие пережили фасадные работы, у многих появилось лишнее крыло - друзья Эльмирычасто присылают ей фотографии-приветы...

Однажды Эля увидела своего псковского ангела… поверженным – его грубо сбили со стены дома на Гоголя, он валялся на земле без крыла и ноги. А над ним кто-то приклеил объявление «Ищу работу…».

– Я его перенесла на Октябрьский проспект, на другой дом, пририсовала ему огромное голубое крыло, ножку и подписала: «Пострадал в битве со злом».

Иконы Эльмиры Ярудовой тоже изменились. Святые словно вырвались из окладов на свободу и расправили крылья. Это уже не канонически выписанные лики, а дерзкие и смелые, где-то косоватые и кривоватые, но по-детски честные и до дрожи... живые святые.