Васюня не унывала несмотря на все перипетии судьбы
Васюня
В предпоследний день декабря 1915 года в сибирском селе родилась девочка. Молодожёны ожидали сына, ведь на мальчика полагался земельный надел. Но Катя не особенно опечалилась: дочка – это помощница матери.
Молодуха-Катенька – щупленькая, маленькая, но сноровистая – к своим 17 годам уже знала, как нелегок труд. С 13 лет она жила у богатых односельчан в работницах. Саня Бессонов, старший из 13 детей сельского старосты Федосея Андреевича, женившись с разрешения родителя на Кате Даниловой, взял молодую жену в их большую семью. Когда Василиса родилась, люльку-зыбку для неё повесить было негде. Но только через год отец сказал:
– Пришла пора, Санька, отделить тебя. Построим избу рядом. Даю тебе лошадь с жеребёнком, корову, телёнка. Да и землицы немного.
Василиса помнит, что, когда уже жили отдельно, дед не давал ни шагу ступить Сане без его команды. Если что-то не устраивало его в действиях сына, хватал вожжи и бежал драться.
– Батюшка, ты чо шумишь? Почто ругаешься? – отец удерживал деда за руки и тот постепенно успокаивался.
Таким и запомнился Василисе дедушка Федосей Андреевич. С деревенскими жителями общался сухо, а с писарем даже сурово, требуя прилежания в работе. Совершенно не зная азов грамоты, хорошо считал на счётах. Сельскую печать держал дома. Бывало, семейство ужинает, а кто-то пришёл за справкой. Все молча продолжают трапезу. Проситель терпеливо ждёт, пока глава семейства не встанет из-за стола, только потом поднимаются все остальные и на него обратят внимание. Первую свою внучку дед любил, иногда даже баловал. Именно он впервые назвал её ласково Васюней.
Жизнерадостный Александр Федосеевич брал её с собой на сенокос, в лес за дровами, в поле, где высевали и выращивали свой хлеб. Васюне было интересно всякое деревенское дело.
– Тятя, а когда мы поедем на мельницу? Вернёмся оттуда белые-белые, все будут смеяться и называть нас мельниками. Как в тот раз, помнишь? А мама будет ворчать, потому что вся одёжа в муке!
Особый восторг вызывала у девчонки езда на лошади верхом. Как старательно она управляет лошадью, когда везёт копны сена к будущему стогу или когда боронит свежевспаханное поле!
– Катя, у нас Васюнька за парня, чо бы я делал без такого помощника? – нахваливал её отец. Вот сейчас поедим и поедем коней поить.
Подкрепившись картовницей и кулагой, запив «парёным» молоком из русской печи, первой бежит во двор к любимым лошадкам, ведь они после дневной работы хотят пить, а уже позже она будет их кормить. Лошадь и корова в единоличном хозяйстве словно члены семьи, они и работники, и кормильцы. Васюня ловко вскарабкивается на телегу, что стоит посреди двора, а с неё на спину лошади без седла. Подоспевший отец подаёт ей повод второй лошади, и счастливая, гордая собой всадница выезжает со двора, не обращая внимания на увещевания отца ехать небыстро. Страх малышке совсем неведом.
– Тятя, ты не торопко иди. Мы тебя у речки ждать будем, а купаться без тебя я не пойду! – Васюня выполняет строгий запрет отца самой с лошади не слазить: «Мала ишо».
Всё изменила гражданская война. По распоряжению советской власти отца отправили «в подводы». На своей лошади он три месяца возил раненых «красных». Однажды в деревне остановились «белые». В их доме на 4 дня расположились 15 солдат. Всё, что мешало уместиться такому количеству людей, было выставлено во двор. Васюня с Катериной на печке дрожат от страха, а солдаты приговаривают:
– Вот придут «красные», вас покрасят.
Уходя, прихватили с собой корзину лука, что стояла на полатях. Васюня хотела выйти на улицу – надеть нечего, пальтишко солдаты разорвали на портянки. Пришлось Кате срочно мастерить дочери какую-то одёжку. В голодный и холодный 1921 год «красные» и «белые» чередовались в деревне: одни наступают, другие отступают. Иногда так случалось не один раз в неделю.
Приближалась пора сева, а ни хлеба, ни семян не было. Взял отец единственные свои сапоги, пальто своё и жены и пошёл в другой район, где поменял на мешок пшеницы. Урожай с засеянной десятины выдался отменный. Постепенно восстановили хозяйство, работая не покладая рук. У Васюни появились брат и сестра, ей поручено было приглядывать за ними. С 6 лет следовало прясть шерсть, вязать носки, варежки, кружева, вышивать крестом, так что на школу времени не оставалось. Закончила лишь 3 класса.
Ткали много холстины, одежду шили сами из неё, а в ситцевое одевались только по праздникам. Купили дом, на дворе 4 коровы, 3 лошади, овцы, свиньи, птица – все требовало рабочих рук. Помогал по хозяйству наёмный работник, парень, который проживал у них на подворье. Люди в деревне стали жить неплохо и почувствовали себя увереннее.
Семью увеличили ещё и дядя отца, старичок Григорий, и сестра матери, которые жили в их доме, и любимый дядя Ларя. Ранее, ещё в Первую мировую войну брат матери Ларион отслужил в царской армии 7 лет, вернулся с войны – вся грудь в наградах, называл себя «воин». Через годы о его наградах говорить открыто побаивались. Когда жена умерла, а дети разъехались, его приняли в доме сестры Катерины, к великой радости Васюни. Раскрыв рот, слушала она его рассказы и побасёнки о былом. Прожив 88 лет, защитник России умер тихо и незаметно.
Самое почётное место в семье отводилось бабушке, матери Катерины. Строгая, властная, она дожила до 102 лет, не допускала, чтобы ей перечили, постоянно спала на печке. К старости совсем ослепла, но влезала на печь сама. Бывало, Саня скажет:
– Мамонька, давай помогу спуститься.
– Сама ишо могу. За заботу, Санька, спасибо. Ты мне, зятёк, лучше Катьки помогашь. Ей всё некогды. Ребятишек куча, да нас, приблудных, вон сколь ртов, да хозяйство како.
Подкрались годы раскулачивания и коллективизации. На воротах висит вывеска «Обложен по твёрдому налогу». Александра Федосеевича вызвали в сельский совет. Уполномоченный из района, стуча кулаком по столу, хрипло кричал:
– Если не уплатишь в указанный срок, сошлём к чёртовой матери!
С большой натяжкой собрали весь набор продуктов. Не тут-то было. НА очереди – жёсткий план по сдаче хлеба. Сдали пшеницу до зёрнышка. Власть не успокаивалась, выполняя указание «ликвидировать кулачество как класс», и до середняка Бессонова доведён новый, фактически невыполнимый план: 2 центнера мятого волокна льна!
Зная, что впереди всё равно ожидает ссылка на север, куда уже были отправлены семьи, признанные кулацкими, решили написать письмо сестре отца, которая жила в Хабаровском крае с мужем, начальником золотого прииска. Ответ от Александры Федосеевны пришёл неожиданно быстро: «Приезжайте всей семьёй, высылаю деньги на дорогу».
Пришлось пойти на хитрость, чтобы добыть справку из сельского совета на удостоверение личностей (паспортов тогда ещё не было). Зерно не разрешали молоть на мельнице без справки от сельской власти. Катерине дали справку на помол, написанную карандашом, но с печатью. Секретарь сельсовета, друг семьи, написал на этом листе бумаги нужный текст чернилами.
Морозной ночью в Рождество, погрузив на телегу два мешка сухарей, супруги с тремя детьми тайно покинули родное гнездо. Коровы, лошади и дед Гриша в доме – всё было брошено во имя спасения жизни. Утром пришли новые хозяева, растащили всё и вся, деда отправили жить в баню, дом же превратили в сапожную мастерскую.
Васюня, уже подросток, никак не могла понять, в чём провинилась их семья. Александр Федосеевич угрюмо молчал, потому как и сам не знал ответа, а Катерина, качая на руках маленького сынишку, говорила:
– Чомор (чёрт – прим. авт.) его знает. Ещё и не то будет, прилетит на землю огненный змей, а люди будут считать смертушку за избавление. Так в Библии написано. Я неграмотна, но эту Книгу в церкви всегда читают.
Поездом семья добралась до станции Большая Невера, что в Хабаровском крае. В заезжем доме сказали, что до прииска ещё 100 километров, и посоветовали вернуться в Иркутскую область в шахтёрский городок Черемхово, где требуются рабочие. Решили, что до прииска по зимнему снегу вряд ли они доберутся, до лета поживут в этом городке, а там будет видно.
В Черемхово отца взяли шахтёром, мать на стройку, а Васюня дома приглядывала за 5-летним братом и двухгодовалой сестрёнкой. Им дали барак, а через полгода квартиру и шахтёрскую продуктовую карточку, снабжение по которой было хорошее. Когда Васюне исполнилось 17, её взяли на работу на кирпичный завод. Хотя и не в родных местах, но это были едва ли не лучшие годы жизни семьи. Страх постепенно прошёл, все имели работу, дети в садике. И вот новое испытание.
Сообщили, что вводится паспортная система и для получения паспорта нужна справка с места, откуда прибыли. Вновь наступили тревожные дни ожидания и сомнения: кто же даст им справку, если они беглые. Написали письмо брату отца, который остался в родной деревне и ныне возглавлял сельский совет. Он предложил вернуться, мол, их не тронут.
Каким унижениям подверглись беглецы на своей родине! В родной дом не пустили, жили в бане, затем на съёмной квартире, в колхоз не принимают, а это значит, работы нет, как и своего хозяйства.
Александр Федосеевич идёт по деревням соседнего района на заработки. Пешком 40 километров везёт на ручной тележке мешок пшеницы, что заработал наёмным трудом. Отдохнёт 1-2 дня и снова уходит. Катерина с Васюней в это время работают на колхозных полях, но бесплатно: в колхоз их ещё не приняли. Вот докажут свою преданность советской власти...
В завершение кампании «полной коллективизации» они стали колхозниками, но тут новая напасть: 18-летнюю Васюню и ещё 8 девчонок по вербовке от колхоза отправляют в Нижний Тагил на лесозаготовки, она за бригадира. В снегу по пояс пилят вручную хвойный лес. Кедр, ель, пихта, сосна иногда во все 8 девчоночьих обхватов, с трудом хватало длины пилы. Свалят – и бросаются от усталости в снег. С октября по апрель несколько лет подряд – Пермские края, Верхотурье. Васюня бригадир, её обязывают быть впереди. К тому же ещё и запевала: сочиняет песни, частушки, а голос сильный.
В очередной раз отправляют на станцию Марьяновка, что в 30 километрах от Омска, хлеб молотить. Васюня с плачем бежит в правление:
– Почему же всё время меня отправляете, да ещё за старшую? Ответственность-то какая! Не поеду нынче!
– А кого мы пошлём бригадиром? Ты надёжная, ответственная, с людьми ладишь. Кого попало не пошлёшь, за лодырей и нам по шапке дадут. Нет, Васюня, ты бригадир со стажем, с хлебом будет полегче, чем с лесом.
В Марьяновке и впрямь легче, были даже клуб и магазины. Организовала по вечерам самодеятельность, ставили спектакли. В них участвовал и главный полевод местного колхоза. Молодой, грамотный. Максим окончил гимназию в Вятке, водку не пил. Однажды пришёл к девушкам в общежитие и сказал:
– Я вашего бригадира домой не отпущу.
Молодожёнам дали квартиру. Год пролетел, как один счастливый день. Поехали в гости к родителям. Прослышав, что муж Васюни Бессоновой умеет стричь волосы, мужики набежали в очередь. Александр Федосеевич не мог нарадоваться: такой хороший зять! Вторично Васюня с мужем приехала на родину уже с малышкой. На обратной дороге дочка простудилась, заболела скарлатиной и умерла.
Страшный 1937 год не обошёл и Васюню. Однажды морозной ночью «чёрный ворон» увёз арестованного без каких-либо объяснений Максима в никуда. Больше мужа она никогда не видела. Ошеломлённая, ни на секунду не верила, что её муж «враг народа», и ждала, ждала. Жила словно в ожидании новых неприятностей. И они не заставили себя ждать. Дальше была война...
Светлана ЕРОФЕЕВА,
г. Тюмень
