Как Бадагин спас часовню Рериха, а теперь борется за речку Мирожку

Городская Дамба – вечная боль Бадагина. Сколько себя помнит, бьется с этим монстром. Но лишь когда устроился работать в «Мостопоезд», дело сдвинулось с мертвой точки. Правда совсем не так, как хотелось бы.– Я тогда добился, чтобы трубы заменили, – рассказывает Николай Михайлович. – Трубы-то поставили, но сквозь них только воробьи летали, так высоко они были врыты. Ну а вода на этой стороне Мирожки до сих пор продолжает народ топить. Николай Михайлович показал места, где когда-то били ключи и люди «рыбу ведрами черпали». Увы, кольца в родниках, которые сам же Бадагин ставил, ушли вниз, и вода действительно пахнет гнилью. – Если уровень стоков в Дамбе снизить, то родники вернутся, река оживет, – уверенно говорит мне мостостроитель. – Один только наш источник всё Завеличье поил. А сейчас Мирожка омертвела, её спасать надо!Пока мы гуляли по «Замирожью», я узнала и другие невероятные истории. 45 рублей за «Рериха»Стоял август 1970 года, когда крановщик Николай Бадагин пришел домой и признался матери, что ему поручили перенести Анастасьевскую часовню от знаменитого Ольгинского моста. - Не тревожь Бога! – только и сказала мать Николаю.Но отступать было некуда. Начальник «Мостопоезда» заявил: «Если не повредишь часовню, озолочу, а если сломаешь, нам с тобой лет 15 тюрьмы светит». Вот и стал псковский «кулибин» голову ломать, как быть дальше. Конструкция, которую придумал Николай, больше напоминала корзинку или гамак, сплетенный из толстых 20-метровых строп. Часовню подрубили со всех сторон, обшили швеллером и подняли (металл и сегодня остался в стенах, только заштукатурен). К счастью, у псковского умельца нашлись советчики – два старика строителя из Изборска. – А ещё эти мастера подсказали, что на юго-западе под каждой церковью с незапамятных времен зодчие закладывали золотой червонец. Клад мы не нашли, не сильно глубоко копали видать, – смеется Николай Михайлович, – но обнаружили 2, 3 и 5 копеек, а ещё полтинник, серебряный рубль и две закладных пластины. Все это сейчас в музее, а за работу меня начальство «озолотило», дало 45 рублей, и будь здоров... Как узнала у собеседника, и на самом Ольгинском мосту, при разборке пешеходных дорожек, находили деньги. Живший по соседству купец Батов разбрасывал после воскресной службы по мосту монетки, таким вот странным образом одаривая горожан. – Кстати, одна из фермы до сих пор остаётся затопленной на дне Великой, – признался Николай Михайлович. – Любой водолаз вам это подтвердит. Голубая авиабомбаИ ещё одна страшная тайна. Когда во время войны в Псков пришли немцы, Коле было 14 лет, и на берегу Великой у 7-й школы был устроен лагерь для наших офицеров. Пленных толком не кормили, и они умирали с голоду. Трупы свозили в котлован (ныне здесь областная больница и трансформаторная будка). – Буквально на костях там построили новый корпус экстренной хирургии, – рассказывает мне Николай Михайлович. – Если у будки копануть, много косточек найдешь, а у школы, где памятник, – ни одной нет! Я с мальчишками бегал, никого там не расстреливали. Собеседник так же рассказал, что зимой, когда наши войска штурмовали Псков, одна из авиабомб ударилась о лед чуть выше железнодорожного моста и не разорвалась. – Голубая была такая, очень большая, – вспоминает Николай Михайлович. – Немцы ту бомбу утопили. Может, взрыватель и выкрутили, но мы видели, как она уходила под лед. А ещё Николай Михайлович помнит, как сбрасывали бомбы в районе нынешнего кладбища Орлецы-3. Они падали в песок и не разрывались. После войны Бадагин обращался в милицию, но никто не прореагировал, нашли эти опасные «подарки» только работники Зеленхоза, и то, когда готовили участки под кладбище. – Восемь штук обнаружили. Одну откопали могильщики, может и ещё остались, –заключает собеседник. На прощание Николай Михайлович сказал, что переживает за не упокоенные души и косточки наших военнопленных. Готов, хоть сейчас, показать место захоронения останов. Вопрос: надо ли это властям, и кто из городских или областных чиновников откликнется на мольбу Николая Бадагина. Бетон плохо парили! Не все знаю, но новый советский мост проектировался в Пскове с двумя опорами, теперь же он стоит на 8 ногах. И эту тайну раскрыл Николай Бадагин. Оказывается, бетон должны были выпаривать при большой температуре от 3 до 5 суток. Но мост требовали сдать быстрее. Парить бетон сутками было некогда. Мост собирался на металлический каркас. Многотонные блоки словно склеивали друг с другом. Ударными темпами мост был торжественно открыт, но буквально сразу он разошелся по швам. – Новый мост дал более 20 трещин! – рассказывает мне Бадагин. – Пришлось в срочном порядке укреплять опорами. Так и появился в Пскове «мост-многоножка». И таких по Советскому Союзу штук 7 «ползает». В том числе у соседей - через Волхов. А еще Николай Михайлович знает, где «спрятан» один из гранитных столбов чудного Ольгинского моста. Когда умер автор бетонной «многоножки», то на его могиле поставили гранитную стелу, стоявшую ранее при въезде на старый мост (вторая стела до последнего времени валялась у Мостоотряда (в свое время губернатор Туманов хотел её, после публикацией в прессе, поставить на место, но чиновники его переубедили). – Сами можете посмотреть на «кладбищениский» столб, – предлагает Николай Михайлович и говорит координаты. – Шестой ряд, направо и в первом десятке могилка. Все там будем, вот только не у всех такие памятники. Бетон надо было лучше парить! Наша справкаПрежний Ольгинский мост-красавец был тожественно открыт 30 октября 1911 года. На левом краю дороги установили Анастасьевскую часовню, которая была расписана по эскизам Николая Рериха. Устроители предполагали, что всякий гость поклонится часовне и пожертвует символическую плату за въезд в столь красивый город...