Юрий Шматов – герой без геройства! О вызволении кавказских пленников и Никандровой пустыни
Уверен, ради таких добрых дел – спасения пленных солдатиков в Чечне, Никандровой пустыни и диализных больных – хранили небеса нашего псковича. Для меня Юрий Анисимович – один из немногих, кто называл по-отечески «Олежка», хотя родным и близким другом не был. Но при этом мог позвонить в любое время, и мы долго говорили с ним по душам, как старые добрые знакомые. Почему?
Потому что дважды пуд соли съели и… одной и той же святой водицей из источников Никандровой пустыни запивали. В свой юбилейный, 85-й год, он позвонил, и я послал к нему нашу лучшую очеркистку Гизелу Державину, но встреча, увы, не состоялась. Думаю, Шматов ждал меня. Каюсь и пишу только сейчас…
На встречу солдатских матерей
Так сложилось, что я знал Юрия Анисимовича с середины 90-х. В памяти его беспрецедентный поступок, когда в марте 1997-го вытащил из чеченского плена струго-красненского паренька Алёшу Анисимова. Узнав, что с ним томятся в неволе ребята из Вологды, Белгорода и Кемерово, дал слово, что и их спасёт! И начал неподъёмную работу. Государству и областям солдатики те были не нужны. Но Шматов слово своё сдержал! Было это между Первой и Второй Чеченскими войнами. Тогда, помнится, я в открытую упрекнул на Алёшиной пресс-конференции спикера: «А что, нельзя было взять газетчиков?» И, как говорится, нарвался!
Времена были не самые лучшие, зарплату платили с задержками: я перетащил супругу Светлану из нищих учителей 8-й школы в корректоры «Новостей Пскова»; в 93-м у нас родилась дочь Полина и в 95-м редактор Владлен Смирнов не пустил меня на 1-ю Чеченскую (тогда погиб Валентин ЯНУС, и как мои старшие коллеги скажут, мол, и ты бы сгоряча полез).
И вот прошло 2 года, помнится, я был в корректорской, когда по параллельному телефону раздался звонок от Шматова.
– Ну что, Олежка, готов со мной в Чечню лететь? – серьёзно спросил спикер.
– Да, Юрий Анисимович. Куда-куда? – переспросил я, и стал вслух путать следы, чтобы жена не поняла. – В Москву? На слёт солдатских матерей?
– Матери там точно будут, – не понял меня спикер. – Ну, раз готов, собирайся, выезд в Москву, а уже оттуда вылетаем на Кавказ. Оформляй командировку!
Дома – жена, шурин, доча, родители – все были уверены, что еду на слёт матерей. Так мы рванули через Москву в Назрань с Юрием Шматовым, редактором Струго-Красненской районки Валерой Чижевским и хозсотрудником «Псковской правды» Рашидом Халиковым (вероятно, там тоже пожалели журналистов).
В той командировке в Чечню были ещё замечательные ребята: депутат Госдумы Юрий Щекочихин, журналист «Эхо Москвы» Владимир Варфоломеев, «Новой газеты» Вячеслав Измайлов и фотокор Сергей Кузнецов.
Чечня. Между миром и войной
В памяти остались парни охраны из Ингушетии в длинных плащах, скрывающих оружие, укатанная «Градами» по камушкам площадь «Минутка», общение у вице-президента Вахи Арсанова (1958 – 2005), вспылившего на мой вопрос о Радуеве и обещанных им терактах в Пскове, переговоры на окраине Грозного за высоким забором с «хозяином» пленников Саидом, добрые лица посредников чеченцев.
Ещё перед глазами – наша «ГАЗель», около которой вдруг «десантировались» бойцы масхадовского спецназа. Произошло это, когда охранники-ингуши на чуток уехали к родне. Была ли это демонстрация силы или случайность, так и осталось для меня загадкой, но сердце, честно скажу, ёкнуло.
Лишь Юрий Анисимович сохранял спокойствие, подбадривал в тот момент и потом, когда вёл переговоры, когда поехали вглубь Чечни и вызволение ребят было перенесено на 3-й день… Но передача пленников – Сергея Науменко, Константина Лосева, Михаила Лобкова – состоялась! Помню слёзы на глазах у матерей и у всех освобождённых.
Шматов и дальше поддерживал с ребятами связь, звонил в чужие регионы, участвовал в трудоустройстве. А уже из Пскова, когда узнал ещё об одном кавказском пленнике, вытащил из омута, «списанного» своими же, прапорщика Алексея Песченко из Печор.
Так мог поступать только Шматов – душа у него всегда оставалась открытой к чужой беде. В подтверждение – воспоминания моего коллеги в те дни Валерия Чижевского:
– Меня часто спрашивают, как оказалось, что вологодского, кемеровского и белгородского парней вызволял из плена председатель областного Собрания Юрий Шматов? Я не хочу обсуждать тех руководителей (да и многих других), не моё дело. Знаю только, что все они были поставлены в известность. Но не возьми на себя эту миссию Юрий Анисимович – сидеть бы ребятам, не пересидеть!
А известный на всю страну Юрий Щекочихин (1950 – 2003) выразил своё отношение так: «До тех пор, пока мы не перестанем мерить человеческие жизни миллионами, до тех пор, пока на всех уровнях власти не появятся такие люди, как Юрий Анисимович Шматов, мы не станем демократической страной».
К счастью, мы все остались живы (в это время в Чечне как раз стали брать в заложники журналистов). И моя семья дружно радовалась, когда увидела меня со Шматовым, солдатиками и матерями в аэропорту («Так это папа солдатских матерей встречает!»). Лишь по возвращении признался, где был. Больше потом не врал.
Юрий Шматов за тот свой подвиг, спасение солдатиков, а по большому счёту и нас с их матерями, не получил от государства ничего. Лишь рядовые земляки любили его и верили.
Никандрова пустынь. Спасла его и он спасал!
Не сомневаюсь, что для всех этих добрых дел его берёг Боженька. Точно знаю, когда в 80-х Шматов был директором Струго-Красненского завода силикатного кирпича, врачи поставили неутешительный диагноз – речь шла то ли о раке желудка, то ли о жуткой язве. Делать операцию было поздно, жизнь шла на месяцы. Как позже он сам признался мне один на один: спасла Никандрова пустынь и… святая вода из источника. Последнюю еженедельно привозил «бочками» его водитель. А пил эту святую водицу, не переставая, Юрий Шматов по совету… лечащего врача: «Можешь верить, можешь не верить, но попробуй, хуже не будет». И болезнь отошла. Вылечился! Сами врачи не верили.
Не случайно именно Юрий Шматов стоял у истоков строительства Георгиевского храма в Стругах-Красных (где и отпевали земляка) и начала восстановления с коллегой Борисом Полозовым Никандровой пустыни, когда лесорубы стали валить деревья вблизи источников обители («Пустынь рубят – щепки летят», «НП»,
2003 г.). Следом были «круглый стол», Попечительский совет, наша поездка в поруганную обитель...
Я попытался отыскать строки тех лет, но нашёл лишь официальные обращения к землякам о Никандровой пустыни от имени депутатов Собрания, материал от настоятеле соседнего храма в Подоклинье Александре Гривском и воспоминания 93-летней бабы Клади. Последняя никогда не знала Шматова, но в детстве записала имена монахов и все эти годы молилась за них. С Клавдией Ивановной Беловой я как раз встретился, когда наше общее – шматовское, его товарищей и владыки – никандровское дело сдвинулось с места (сейчас бы ту духовность депутатам!). И, как понимаю, не случайно.
Сберёг от смерти Машу
Но и это ещё не всё добро Юрия Анисимовича. В 2005 году он помог нашим читателям – диализной больной, молодой маме троих деток Маше АЛЕКСЕЕВОЙ – выбил квартиру из резервных фондов Пскова в общежитии на улице Герцена. Так, чтобы больная мать могла ездить не из гдовской деревеньки Вейно, а из города на регулярные диализные процедуры в областную больницу («Маша в Пскове чужая?» от 4 мая 2005 года, «КрЪ», №18).
Через 12 лет мы снова встретились с Машей и рассказали о её уже взрослых и счастливых детях. Она и все знают – это дело Шматова. И так было не один раз!
Подсказка про бабу Кладю и мощи Никандра...
А теперь о неслучайной случайности, о бабе Кладе из никандровской деревни Замушки. Вернее, о её словах, оставшихся тогда незамеченными. Речь шла о мощах преподобного Никандра, которых так никто до сих пор и не нашёл.
– Сыночек, в Любовце нет мощей Никандра, не захоронен он там. Только раку носили в Крестный ход. А мощи Никандра убраны тайно в Подоклинье! Только вы теперь знаете. Там батюшка-то был жив, но потом его забрали на «чёрном вороне»... Говорили это мне порховские бабы: «Кладя-Кладя, пойдём, мы тебе новость скажем. У нас батюшка-то, отец Никандра, захоронен – здесь! Но это тайна! Молчи и никому не говори». Так я никому до вас и не говорила. В самой церкви в Подоклинье лежит Никандра, но точное место знал только священник (надо думать, это как раз и был настоятель храма, новомученик Александр Гривский (1874-1918гг.), – ред.)!
Быть может, уход Юрия Шматова совсем не случайно подбросил мне эти воспоминания бабы Клади про спасшую его Никандрову пустынь? Быть может, время пришло ещё для одного доброго дела?
Олег Константинов,
Псков – Чечня – Никандрова пустынь – Струги-Красные
От автора: наверное, ради всего этого и хранили небеса нашего земляка. Так будет и дальше... Прости, Юрий Анисимович, если что не так.
