Убит Павел Адельгейм – человек с глазами Ангела

В понедельник, 5 августа, в своем доме был убит священник Павел АДЕЛЬГЕЙМ. Последний советский изгнанник, праведник и диссидент, прошедший через беспросветные лагеря Казахстана.Подозреваемый 27 летний болящий молодой человек из Москвы был пригрет и накормлен в доме батюшки. Более того, прожил там три дня, а после совершения зверства дважды порезал себя тем же самым ножом, словно пытаясь приобщиться к его святости. Итог печален, отец Павел погиб, а убийца жив и находится в больнице.Эту жуткую весть я узнал в редакции «Курьера», когда газета уже была в типографии - в понедельник в 20.48 из уст коренного псковича и бывшего водолаза Жени Лобанова. Информационный поезд назад вернуть было невозможно. Не хотелось верить в услышанное, но уже через 10 минут электронные СМИ подтвердили самое худшее. Подумалось, Господи, за что? А ведь я знал батюшку с 1989 года, не скажу, что был у него духовным чадом, но общался довольно близко. Впрочем, теперь появятся сотни людей, кто прилюдно будет заявлять о всемирной утрате и клясться в дружбе. Вот этого не хотелось бы.«КурьерЪ» дважды публиковал очерки об отце Павле и о его матушке Вере. Но мы не педалировали на его трениях с церковными иерархами, не вытаскивали из уст признаний о политике и малолетних осквернителях святынь. Поэтому и сегодня хочется вспомнить батюшку таким, каким он был для меня всегда – человеком с глазами Ангела.Первое моё знакомство с отцом Павлом состоялось, когда он служил настоятелям храма в Писковичах и взял под свое крыло забытых Богом детдомовцев. Но уже тогда его ругали. Запрещали брать детей, организовывать в подвале свечной заводик, чтобы прихожане пользовались дешевыми свечами… Батюшку всякий раз хотели поставить на колени. А он, несмотря на запреты, улыбался, вставал и шел ещё дальше.Так, на моих глазах появился чудный деревянный храм для душевнобольных в Богдановской психоневрологической больнице (батюшка словно предчувствовал, что таких людей надо лечить не только лекарствами). Но и этот храм у него отняли. Так, появилась православная школа при церкви Жен Мироносиц, которая стала его детищем и гордостью для сотен псковичей. А он, параллельно, восстанавливал мироносицкий храм с поруганными приделами и колокольней. Чего это стоило, знают только те, кто видел исторические руины в конце 80-х.Но и этого ему было мало, он стоял у истоков создания в Пскове Духовного училища, однако и здесь подучил по рукам. Про это почти никто не знает, но он первым, на одной ноге и протезе, заработанном после казахстанской ссылки, привел поздней осенью 1991-го года в поруганный Крыпецкий монастырь, по Ярославому мосту, будущего настоятеля обители отца Дамаскина. И они вместе молились перед раскрытыми куполами.В том памятном переходе мне посчастливилось быть вместе с этими разными человечищами. Объединяло их одно, непередаваемо горящие глаза. Говорят, это дар Божий, связь с неведомым нам миром, которая дается избранным. Не берусь судить, но у меня в архиве до сих пор сохранились снимки батюшек, стоящих под беспросветным осенним дождем, но с сияющими глазами. Такое ощущение, что один и другой знали, когда в обители засияет солнце.А еще мне было стыдно, как по болотной хляби, всё это время впереди нас бодро шагал священник-калека, и я всячески старался отвлечь его пустыми журналистскими разговорами. В ответ батюшка, чтобы не обидеть, мило улыбался, он всегда так делал, словно заранее соглашаясь с тобой. Лишь когда я поведал ему историю о сентябрьской командировке на остров Залита, где отец Николай Гурьянов по своей инициативе «зачем-то благословил меня на венчание», батюшка резко остановился, серьезно посмотрел мне в глаза и сказал: «В понедельник жду вас с женой в храме!» На вопросы об отсутствии свадебного платья и свидетелей он только улыбался, заметив: не это в венчании главное.В день торжества в Псков неожиданно приехали мои друзья и подруги жены. И мы на всю жизнь запомнили, как в холодном зимнем приделе мироносицкого храма звучал его проникновенный божественный голос. Батюшка провел службу по полной. Казалось, часами пел и читал молитвы только для нас. Это был наш Павел Адельгейм, и мы были его дети. Это ощущение благодати осталось до сих пор у каждого из нас.Eщё я запомнил его жиденький зимний «треух» и походный узелок в руках. Когда мы сфотографировались на фоне храма, мимо пробежала беременная кошка, а ровно через год жена родила дочку, хотя до этого у нас 4 года не было детей. Однажды, когда мы с коляской проходили мимо храма, отец Павел с той же извиняющейся улыбкой подошел к нам и спросил: «Господи, неужели я вас во грехе венчал?» «Что вы, батюшка, уже год прошел!» Он расцвел еще больше и сказал: «Как же быстро летит время!»Сегодня прошло уже 20 лет после рождения дочери, и хочется тоже сказать: «Господи, как быстро летит время!» Лучше бы оно остановилась, и мы бы с вами не услышали этой страшной вести - об убийстве батюшки. Ведь он был дня тысяч таких же неопытных прихожан, как мы, первым проводником к истинной вере и духовности.Не сомневаюсь, ТАМ высоко на небе стало еще одним праведником больше. Поэтому хотелось, чтобы на земле мы забыли в эти покаянные дни все свои земные распри и объединились под ангельской улыбкой отца Павла Адельгейма. Ведь он в этой жизни желал нам только добра, молясь за нас таких грешных и таких разных. Олег Константинов, гл. редактор газеты «КурьерЪ» На фото: Павел Адельгейм, Крыпецкий монастырь, осень 1991 года