Тайна жизни и смерти ослепшей псковской поэтессы

Наш эксклюзив: старенькая учительница Зоя КОЧЕГАРОВА ходит на Мироносицы, как домой, ухаживая за последним приютом известных и не очень псковичей, зная о них самые сокровенные истории   ОТ АВТОРА: вот уже года три подряд читатель из Острова просит нас рассказать о талантливой, но безвременно ушедшей из жизни поэтессе Ольге НЕДОСТУПОВОЙ. Как оказалось, сделать это практически невозможно, никто в Пскове толком про неё уже не помнит. И вот в минувший четверг в редакцию позвонила Зоя Михайловна и, словно читая наши мысли, сказала: «Я познакомлю вас с Оленькой, она была сущим ангелом. Я застала Олю и её маму, проведу вас к ней…» На другой день собеседница повела меня на старинное кладбище. Поверьте, это была самая необычная исповедь-экскурсия в моей жизни.   Сначала мы встретились дома. Бывшая преподавательница русского и литературы ПТУ № 7 провела меня в гостиную. Портрет Ахматовой на стене, напротив - книжный шкаф, главное богатство, и тягучий аромат жасмина от увядающего букета. - Я люблю жасмин, хотя он быстро вянет, но продолжает так же чудно пахнуть после смерти, - словно оправдываясь сказала хозяйка. На столе пожелтевшие вырезки из газет, все посвящены памяти Ольги НЕДОСТУПОВОЙ, и тоненький сборник стихов «Утреннее соцветие откровений». - Здесь в основном стихи её учеников, - рассказывает мне Зоя Михайловна. – Уже будучи слепой, она до последнего вела поэтический кружок на радиозаводе. Лишь в самом конце сборника несколько Олиных четверостиший. Все остальное осталось неизданным. Где теперь её тетрадки? Зоя Михайловна познакомилась с Ольгой на поэтическом вечере в городской библиотеке на улице Конной, 12 апреля 1992 года, куда волею судеб зашла случайно. Ольга сидела в кресле, мимо которого ни один гость не мог пройти не замеченным. Слепая девушка озаряла всех солнечной улыбкой: «Вы любите стихи?» У кресла стояла её мама, Таисия Яковлевна, её неизменный поводырь. Она-то и рассказала позже Зое Михайловне, что её дочь не всегда не видела неба. Да, Ольга была очень болезненной, страдала от гипертонических кризов и сахарного диабета, но при этом была счастлива и вышла замуж. Вместе с молодым доктором, Игорем Алексеевичем, они жили у Таисии Яковлевны. - Однажды утром, после того, как Игорь ушел на работу, Оля тихонько позвала меня и сказала: «Мама, я ничего не вижу». С тех пор они побывали у многих врачей, но зрение к Ольге так и не вернулось. - Я сама не умею ни рисовать, ни играть на инструментах, поэтому для меня люди искусства – чудо, дар божий, - признается Зоя Михайловна, - Так и Ольга со своими космическими стихами. Представляете, девушка окончила политехнический институт, и вдруг её захватила поэзия - это явно дар свыше. Очень жаль, что моя дружба с Ольгой продлилась недолго. В июне мне позвонила её мама и сказала, что Олю с приступом увезли в больницу. А на другой день, 25 июня, её не стало. Вы не представляете, как тогда в Пскове цвел жасмин! Перед смертью, как рассказала мать поэтессы Зое Михайловне, Оля вдруг прозрела. - Мама, я всё вижу! – неожиданно воскликнула она уже в больнице. – Я вижу, в какой ты блузке, какого цвета на ней цветы…» Судьба подарила ей один чудный день, чтоб она могла порадоваться земному свету. На фотографии с памятника на меня смотрит Оля тем же взглядом, словно она видит мир в первый и последний раз, как будто старается запомнить всё до последнего листочка. Зоя Михайловна пришла сюда с большой сумкой: цветы в бидоне, бутыль с водой, чистая тряпочка. «Познакомив» меня с Ольгой, она прочитала вслух пару её строк: «Что взять с собой за смертную черту? Надежды скорбь, Печали красоту, Любви неповторимость?.. Что же мне взять с собой, чтоб не тревожить Меня любивших...» Невольно подумалось: печально, что псковичи ничего не знают об этом чистом и светлом человеке. - Эта девушка, как все великие поэты, предчувствовала свою смерть, а про свое краткое служение поэзии говорила: «И выпала мне солнечная честь…» Зоя Михайловна привычно, по-домашнему, обмахнула личико Ольги, нашептала ей какую-то колыбельную, но цветы оставила не все.   Это было еще не всё… - Есть тут и другие люди, с кем мне хочется вас познакомить, - улыбнулась моя загадочная собеседница. – Сейчас мы придем к Юрию Павловичу СПЕГАЛЬСКОМУ. Ежедневно, когда шла в институт, я встречала этого человека в Пскове возле центральной аптеки. Стремительный, с расстегнутой рубашкой, ни разу не видела его при галстуке или с намотанным шарфом, он словно смотрел сквозь тебя, улыбаясь чему-то. А когда я взяла в руки его книгу «Псков» и увидела портрет, то поняла, кто это был. Моя мама с детства рассказывала про Юрия Павловича, сколько добра он сделал для Пскова. Просила похоронить где-нибудь неподалёку, что я и сделала. За разговором мы вышли к могиле Юрия Павловича, где бурно цвел жасминовый куст. Рядом с массивным железным крестом стоял точно такой же, но чуть пониже. - Здесь лежит его жена, Ольги АРШАКУНИ, - поясняет мне Зоя Михайловна. – Здесь я с ней и познакомилась. Я прибирала могилу Юрия Павловича, когда пришла она. Мы в тот же день отправились ко мне домой. Она так сказала про мой книжный шкаф: «Богатая у вас библиотека, а вот Рильке – нет». Теперь у меня и Рильке есть. Если б вы знали, сколько порогов мы с Ольгой Константиновной обили, она с больными ногами еле двигалась, но выходила-таки музей Спегальского. Она мне и рассказала об их любви. Это было в блокадном Ленинграде. У Ольги Константиновны уже погиб муж, летчик, и от голода умерла маленькая дочь Лизонька. Она тоже умирала от голода и упала в обморок на улице, где её подхватил Юрий Павлович. Он без устали носился по Ленинграду и снимал колокола с храмов, без страховки залезая на крутые крыши – он укрывал убранство города, чтоб в конце войны поднять всё из убежищ на прежние места. Он-то и принес Ольгу Константиновну в архитектурные мастерские, не дав ей погибнуть, а после она стала его женой. Это была самая настоящая любовь. - С таким же энтузиазмом и любовью он восстанавливал послевоенный Псков. А как он по камушку перебирал руины церкви Успения Богородицы с Пароменья, чтоб найти серебряного голубя, венчавшего крест. И нашел-таки! Увы, мастер рано ушел, а если б был жив, ужаснулся, увидев, в каком состоянии всё вокруг. Сюда бы экскурсии водить, а на его могиле те же школьники часто выпивают. Я стыжу их, спрашиваю, знаете ли, кто здесь похоронен!? А они: «Мужик какой-то…» Как им объяснить, что мужики разные бывают!   И снова не все ромашки оставила Зоя Михайловна у дорогих её сердцу могил. Крестный ход продолжился. Цветы остались и на могиле поэтессы Светланы МОЛЕВОЙ. Дальше Зоя Михайловна подвела меня к увитой диким виноградом могиле Никандра АЛЕКСЕЕВА, псковского поэта и писателя (см. «Никандръ Алексеевъ – последний романтик серебряного века››, «КрЪ», 2005г.) - В Первую мировую войну он сражался в составе Русского экспедиционного корпуса во Франции. Посмотрите, видите перевернутый остов купола? Его могила находится вблизи разрушенной, но так и не восстановленной памятной часовни псковским героям Первой мировой войны, - рассказывает мне Зоя Михайловна. – Его стихи – это гимн любви! В Пскове он редактировал «Псковский набат», в 1929 году был репрессирован в Новосибирск, а в 1956 году смог снова вернуться в Псков, где и умер. Я подготовила к публикации целую работу о его жизни и творчестве, принесла в газету, а потом мне сказали, что весь мой труд потерялся. Может, после моей смерти псковичи узнают об этом ярком человеке…     Так, под размышления вслух, с оставшимися цветами, мы сделали круг и пришли на могилу матери Зои Михайловны. Рядом с фотографией я заметила пустой овал, подумала, что это, вероятно, отклеившаяся фото отца.   - Нет, это я для себя приготовила, - спокойно ответила моя спутница, выжимая на кустики земляники с помощью белой тряпочки оставшуюся воду из бидона. – Я ж одинокая, кто мне памятник будет ставить? На граните и, правда, было высечены имя Зои Михайловны и дата рождения... - Я ж не знаю, когда умру, - улыбается собеседница. – Что вы так удивились? Я не суеверна, просто жизнь такая. В этот момент я почему-то подумала о Женах Мироносицах, этих святых женщинах, которые любили Христа и в жизни-радости, и в горести-болести. И после смерти. Возвращаясь назад, Зоя Михайловна перекрестилась перед храмом и покачала головой, глядя в сторону могилы отца Павла АДЕЛЬГЕЙМА. Уж очень её печалило, что фотография батюшки к дереву прибита, а не к кресту…   Гизела Державина