Сокровенная история. Мамина душа восстала из мёртвых, чтобы спасти от горя дочь

ИД Провинция: письмо с пометкой «Моя сокровенная история», которое прислала в редакцию Татьяна Романова, леденило душу. В конце женщина оставила свой телефон, по которому с ней и связался журналист газеты «КурьерЪ».

…Я говорила с Татьяной и думала: «Вся-то жизнь этой удивительной по стойкости духа женщины - самая, что ни на есть сокровенная история! Тут и кровные узы, и жизнь, и слёзы, и любовь…»

Бабья доля

С первых же слов Татьяна заплакала. Накопилось. Жила, мужалась, не давала выхода слезам, а тут, как прорвало...

- Мы с мамой приехали сюда из Магнитогорска. Отец был плохим человеком, пил, сел, в конце концов, в тюрьму. Мама развелась и уехала в деревню Братниково, где в стареньком доме жила её мама, моя бабушка, Прасковья Фёдоровна. Мне тогда было 3 годика. Такое у нас бабье царство вышло.

Людмила Семёновна, мама Тани, устроилась почтальоном, а Танечка в 7 лет пошла в Крестовскую восьмилетку - примерно в 5 верстах от Братникова, поэтому от выходных до выходных малышка жила в интернате. Летом Таня помогала маме разносить почту - письма, газеты, пенсии... А деревень несколько, в каждой людей, как семечек в огурце, не то, что сейчас. И в любую погоду, в снег, град и слякоть, надо было  доставить почту вовремя.

- Мама получала всего  25 рублей, на эти деньги меня и растила, - вспоминает Татьяна Фёдоровна. - Маму все уважали, грамоты и награды  за труд, но с личной жизнью так и не сложилось.

Чертов камень

На Людмиле и Прасковье были и дом, и сад, и огород, и лошадь, и корова. Женщины трудились от зари до зари, не покладая рук, то землю пахали, то сено заготавливали, то урожай перерабатывали, да в лес по грибы-ягоды ходили. Танюшка всегда на подхвате. Тосковать о жизни было некогда.

- Помню, как бабушка рассказывала про наш лес и Чёртов камень. «Туда, Таня, ходить нельзя - сгинешь!» - и она показывала рукой, куда не ходить. Однажды я пошла за черникой и заблудилась. Хожу по черничнику, а дороги назад не нахожу. И такой животный страх обуял. Когда я поняла, что из лесу не выйти, стала читать молитву, которой бабушка обучила, и, о, чудо! - вышла я на тропинку и опушку. Оглянулась - батюшки! - то ж та самая сторона, где Чертов камень. И черничника там никакого не нет - показались мне те ягоды, сплошь осока выше пояса!

После школы Таня  выучилась в техникуме на бухгалтера в Латвии, вернулась домой, в родной совхоз. Сразу же дали жилье - старенький домик в Крестах. Таня была сильная, к работе приученная, сама починила, отремонтировала и стала жить. Вскоре и мама перебралась. А бабули в 82-м году не стало. Накрутила матушка, Людмила Семёновна, своей Буренке веревку на рога - так и пришли обе к дочке.

Черное горе

В 1987 году Татьяна вышла замуж. Валера приехал в Кресты на танцы в клуб на красном «Москвиче» - с парнями из соседних деревень. Все бравые, красивые.

- Нам было по 20 лет - влюбились сразу! Он перешел к нам в совхоз, стал трактористом, баню нам с мамой построил, стали вместе жить. В 1988 году я родила Анжелу, а в 92 - Владика.

И было бы большой семье счастье, не развались Советский Союз. Сильно ударила эта катастрофа по простому люду. Заводы и колхозы лопались, как мыльные пузыри, техника разворовывалась и продавалась за бесценок. Люди ещё долго ходили на работу по инерции, но никто им уже ничего не платил. Лишившись государства, народ лишился и опоры - никаких социальных гарантий, никакой уверенности в завтрашний день!

- У нас не было даже денег деткам колготочки купить, - вспоминает то жуткое безвременье Татьяна Фёдоровна и плачет, плачет. – И тут в 1999 году пришли из опеки, забрали детей. Сказали, что в приют. Анжеле было 11, Владу 6, мол, это на время, пока на ноги не встанем. А когда встали - детей и след простыл, не прошло и полгода, как говорится. Ездила я в Невель, в детдом, там сказали, что их усыновила семья из Испании, что я уже не имею никаких прав, что им там хорошо, будут всем обеспечены. Пообещали, что если Анжела захочет, то напишет сама. У меня есть несколько её писем, она рассказывала, что у них с Владом всё хорошо. Я пробовала и в Москву обращаться, и на передачу «Жди меня», стучалась во все двери, но детей так и не вернули. Анжеле сейчас должно быть 36 лет, надеюсь, у нее, и правда, всё хорошо. Таких историй в нашей округе только я  знаю несколько. Страшное было время. Страна своих детей по миру распродавала…    

У смерти нет лица

Беда с детьми подкосила Татьяну так, что и сейчас не оправиться. В 2000 году на ноге началась гангрена, пришлось ампутировать ступню. Во время операции вводят новокаин и у неё наступает анафилактический шок.

- Я отключилась, и словно вылетела из тела. И с высоты наблюдаю, как надо мною суетятся врачи. Вижу, как в окно, по солнечным лучам в палату вплывают двое  - мужчина и женщина. Не знаю, как вам объяснить: вот, бабушка мне говорила, что у смерти нет лица. Так и у них не было лиц. Они были безликими! Я так испугалась. Хватаюсь за медсестру и… возвращаюсь! Спасибо Вере Фёдоровне Амосовой, хирургу, она меня оперировала и спасла жизнь. Потом направила  в Псков, на пластику - сделали мне точку опоры. И вот я уже 23 года с «её» пяточкой живу!

В те страшные годы с Татьяной произошел ещё один мистический случай. Любым страданиям есть предел. Когда отчаяние переполнило сердце Татьяны, рядом не было ни одной родной женской души, чтоб вырыдать своё горюшко-горькое.

- Знаю, что это отчаяние, что это грех, но было не совладать. И вот, я на велосипеде еду на кладбище, на мамину могилку.

Тут надо сказать, что Людмила Семеновна умерла в 1996 году в 59 лет - полиартрит скрутил.  Татьяна ухаживала за ней  4 года. Болезнь вывернула бедняжке руки и ноги так, что мать не могла самостоятельно есть, а потом и глотать.

Татьяне так не хватало маминой силы и нежности. На погосте она омыла холмик слезами, села на скамеечку и страшно запричитала, заголосила, как в старину делали русские бабы, на всё-то кладбище: «Мамочка, я жить хочу, но так жить сил больше нет!»  

- И вдруг я стала холодеть, даже леденеть!  - вспоминает Татьяна. – От этого успокоилась и чувствую, что рядом кто-то сидит. Осторожно поворачиваю голову - НИКОГО! Но всем телом ощущаю, рядом кто-то есть. В голове пронеслось: «Не молчи. Говори». Сижу, как пригвожденная, и что-то говорю-говорю... Вдруг тот, кто сидел рядом, встает, уходит по могиле сквозь оградку… Дальше, дальше, опирается на сосну и растворяется. И вижу я, как в том месте от дерева отваливается кусочек коры. Поняла я тогда нутром, что это  душа моей мамочки. Ещё бабушка говорила, что душа может выйти из могилы один раз, чтобы отомстить обидчику или успокоить родного человека. Было пасмурно, но вдруг выглянуло солнце, и в его лучах я увидела силуэт женщины и сказала: «Спасибо, мама». Сколько я так просидела - не знаю. Но на душе стало, как после грозы,  свежо и чисто. Ни слова не услышала, но поняла - надо жить! А плохое, что с нами случается, надо отпускать. Мстить не надо, есть высшая справедливость, она и разберется.

Нельзя отчаиваться!

Теперь Татьяна точно знает, что отчаяние ни до чего хорошего не доведёт.

- Да, я очень болею, но я живу! Ведь нам не так много отпущено на этом свете, мы здесь гости. И все когда-нибудь уйдем, встретимся с родными, но пусть это будет не вдруг, а в будущем. Нас окружают добрые люди, которые помогут и словом и делом. Мне надо было ехать в Псков в больницу, а денег не было. Я ничего не просила, а мне женщины из деревни собрали и подали - низкий им поклон и здоровья. В гололед с мужем было не дойти ни до магазина, ни докуда. Спасибо Маше, Лиле, Свете - приносили продукты. Хороших людей намного больше, чем мы думаем. Надо помнить об этом. 

Был момент, когда Татьяне показалось, что разбитый горем, больной полуинвалид муж будет с ней обременением, и она решила избавить Валеру от такой обузы.

- Детей нет, я больная, горе ведь,  кого хочешь, состарит, и решила я уйти в Дом престарелых, какой-нибудь, - рассказывает мне Татьяна. - В 2002 году развожусь  с Валерой и начинаю  документы собирать. А он, как узнал, чуть со стула не упал. «Ты что такое надумала.., - говорит. - Не сходи с ума, мать! Вместе выдюжим. И отговорил. Вот уже 36 лет, как дюжим. Я болею, он болеет. Мне 57, ему 58. До пенсии ему, как до луны, до инвалидности - ещё дальше. Это ж в Псков надо ездить, МРТ, КТ, денег сколько надо.  Инвалидность у нас выходить - не поле перейти! Раньше огород был. Силы кончились - теперь грядки только сажаем. Живы будем, не помрем, как говорила бабушка.

Напоследок Татьяна Фёдоровна рассказала о третьем мистическом случае, который приключился тоже на кладбище, но другом, -  в деревне Мулдово.

- Там похоронен муж моей сестры, Фёдор. Он всю жизнь лисички собирал и сдавал. Я прибралась на его могилке и спрашиваю вслух, будто в шутку: «Федь, а лисички-то где?» Вышла с кладбища, подхожу к велосипеду, а от него тропка из лисичек так и тянется, как желтый луч! Собрала грибочки и домой поехала.

Вот такие у Татьяны Федоровны сокровенные истории, и такая сокровенная жизнь. Здоровья бы побольше, но стойкости и веры в хорошее ей, согласитесь, не занимать, чем она и поделилась с читателями. Было бы здорово, если б каждый, кто читает эти строки, пожелал бы от всей души крепкого здоровья Валерию с Татьяной и ещё долгой жизни.

Гизела Державина,

д. Кресты Красногородского района. 

На фото: 1. д. Браткино, 1969г. Маленькая Таня на ручках у мамы. 2. Нане 20 лет. 3. д. Кресты, 1987г. Таня и Валера после свадьбы с мамой Людмилой Семёновной. 4. Бабушка Прасковья Федоровна.