Слепой танкист играл вальс для любимой на станции Дно

Наш кроссвордист Виктор МАХОВ встречал День Победы 14-летним мальчиком, танцуя на дновском перроне с незнакомой медсестрой из санитарного поезда, которая встретила своего «погибшего» парня   На 8 лет родители подарили Вите пианино. Это был 1939 год, город Дно. - Мне очень нравилась музыка, - вспоминает сегодня Виктор Борисович. – Жизнь была прекрасна, пока на вокзале из черных репродукторов не раздалось: «Внимание! Говорит Москва! Сегодня 22 июня в 4 часа утра без объявления войны германские войска напали на нашу страну…» Уже на второй день вблизи Дно немцы сбросили диверсантов. - Это были первые фрицы, которых я увидел, их вели под конвоем, - рассказывает Виктор МАХОВ. – Немцы победоносно скалились, словно не их взяли в плен, а они. А потом пришел мой отец в форме и приказал собирать вещи. Мама расплакалась: «А как же пианино?» «Выбирай, каким поездом поедете, утренним или дневным», - был ответ отца. Александра Яковлевна с двумя сыновьями, 9-летним Витей и 2-годовалым Вовочкой, уехали чуть позже, дневным. Это и спасло. Расцеловав семью на вокзале, Борис Александрович Махов ушел на фронт и по сей день числится пропавшим без вести. В Бологое они догнали тот утренний поезд. Его разбомбили немцы, били прямо по красным крестам на крышах вагонов. - Мне казалось, я увидел лицо войны: изуродованные тела стариков, женщин, детей, с застывшим ужасом в незакрытых глазах. Вскоре железнодорожники расчистили пути, и наш поезд тронулся дальше. Мы ехали в Рыбинск, к сестре отца. Дом, где поселились Маховы, стоял у военного завода. По нескольку раз на дню его бомбили немцы. Однажды бомба снесла угол дома, слава Богу, никто не погиб. После пришли из военкомата и сказали, что будут эвакуировать на восток. - Наш катерок, переполненный людьми, едва отплыл от пристани Рыбинского водохранилища, - рассказывает мне Виктор Борисович, – как снова началась бомбардировка завода, и один немецкий летчик заметил катер. Какая-то старушка накрыла нас с братом платком и молилась: «Спаси, Господи, и сохрани!» Когда немец заходил на второй круг, путь ему преградил наш «ястребок». Завязался воздушный бой. Я не помню его исхода, потому что во все глаза смотрел на троих убитых рядом ребят.   Голод и бесприютность погнали Маховых на Северный Кавказ. До Павлодара добрались поездом, а оттуда до совхоза Будённого с обозом. - Я сперва не понимал, зачем возничим ружья, - рассказывает Виктор Борисович. – Но когда на нас напали волки, все стало ясно. Звери настолько были лютые, что тут же растерзали застреленных серых собратьев. В совхозе Маховы прожили до конца войны. Школа работала только зимой, в остальное время - «Всё для фронта!». Александре с Витей дали пилу, топор, показали как запрягать животных и, цоп-цобэ, - в лес за дровами. Весной сеяли, пахали, а потом шли с ведрами за комбайнами и подбирали колоски - «Всё для победы!». Однажды из черного репродуктора Витя с матерью услышали, что советские войска освободили родную станцию Дно. Они тут же отправились домой. - Нашего Донышка не было! - вспоминает Виктор Махов. – Мы жили в землянках, ели лебеду, изредка подмешивая пшенку из пайков. В них были ещё папиросы «Пушка», и мама посылала меня на вокзал, чтоб я их поштучно продавал.     В День Победы Витя тоже стоял с папиросами на вокзале. Вокруг радовались люди. Вдруг подошел эшелон с санитарным вагоном. Оттуда вынесли стул, белый трофейный аккордеон. Очень красивая санитарочка стала помогать старшему лейтенанту. Лица у него не было: сплошной ожог и черные очки. В руки офицеру дали аккордеон, и на перрон полился вальс. Вдруг медсестра подхватила и закружила ошеломленного Витю. - Это был мой первый танец, - признается Виктор Борисович. – Слепой лейтенант играл божественно, а я думал только о том, что отдавил медсестре все её сапожки. А еще мне очень хотелось спросить про лейтенанта. Но она сама вскоре рассказала про Николая... Оказалось, это командир танковой дивизии. Когда они въехали в Германию, наперерез головному танку командира выскочил пацан из «гитлерюгенд». В его руках был фаустпатрон. Комдив спас жизнь немецкому мальчишке, отдав приказ: «Не стрелять!»   - Горящего командира только чудом вытащил уцелевший танкист через нижний люк, - рассказывала 14-летнему Вите на перроне 9 мая 1945 года санитарка Лена. – А потом его привезли в наш госпиталь. Елена рассказала, что с Николаем они познакомились в Ленинграде накануне войны. Он ушел на фронт с 5-го курса консерватории, а она год недоучилась на врача. - Вот так война сперва развела, а потом соединила два любящих сердца, - говорит мне Виктор Борисович. – Лена забрала у меня все сигареты, сунув в карман рубашки, пошитой из разных маминых юбок, денежку. А когда мы прощались, наклонилась с подножки, подняла меня своими сильными руками и поцеловала в губы. Я долго бежал за поездом, пока из глаз не скрылся красный огонек последнего вагона. 70 лет прошло, а ту встречу я помню, как сейчас! Те двое влюбленных, Елена и Николай, которые чудом выжили в этой мясорубке – это и есть, на мой взгляд, настоящее лицо войны. Мама Вити, Александра Яковлевна, удивилась рассказу сына. Но на ту денежку купила сыну брюки, пиджак и ботинки. Он хранил их, пока не поехал после школы в Ленинград учиться. Но это уже другая история…