Себежаночка Елена Петровна помнит, как Юрий Гагарин урок в школе сорвал
Я вот вам расскажу…» – так начинались воспоминания Елены Петровны. Её необыкновенное письмо, длиною в жизнь, я перечитала несколько раз, словно погружаясь в собственное прекрасное советское детство. Я ей позвонила, и мы разделили на двоих каждую строчку!
Гагарин урок сорвал
Родилась Лена вскоре после войны, была последышем из 4-х детей и семейным баловнем. Отец – связист, каждый день ходил на работу за 10 километров. Вечером являлся усталый, но не валился спать, а после ужина под керосиновой лампой читал вслух «Судьбу человека», «Анну Каренину», «Угрюм-реку»...
– И мы и засыпали на печке, очарованные, – вспоминает Елена Петровна. – Утром я просыпалась в своей кроватке – туда папа переносил меня на руках. А когда отец наклеил на дощечку лист с красочной азбукой и повесил на стенку, моему счастью не было предела. Я быстро выучила буквы, и в 4 года уже читала. С тех пор «глотала» книги... Помню, отец принёс мне детский журнал «Круглый год». На 1-й странице Кремль и стихи: «Вместе с солнышком и Сталин просыпается в Кремле. Трубку крепкую раскурит…»
Леночка очень хотела в школу. И как-то по зиме, протопав по сугробам километр, замялась на крылечке, не осмеливаясь зайти в класс. Старенькая учительница, взглянув в окно, всплеснула руками, выбежала со словами: «Филиппок ты мой!», затащила озябшую малютку в класс. Сидя возле печки, Леночка заворожённо слушала урок.
– Потом в деревне появилось радио, и вся семья слушала по нему спектакли. А однажды я забыла дома тетрадку, вернулась, и пока искала, по радио передали, что Юрий Гагарил полетел в космос. Я бежала в школу, не касаясь земли. Уроки, конечно, были сорваны…
Ещё запомнился день, когда отец подарил брату фотоаппарт «Зенит». До сих пор Елена хранит снимок, где брат снял её дошкольницей.
Зимой сугробы наметало выше крыш. Ребятня мчалась с горы, кто на салазках, кто на пятой точке – поесть некогда. Схватив краюху хлеба, снова бежали на улицу...
Кузнец спас,
а дед Павлюк отогрел
– Помню, катались мы с горки, а внизу колодец. Вдруг санки соседского парнишки подлетели и оказались на срубе колодца, а сам он нырнул в «прорубь» – только голова торчала. Хорошо, кузнец подоспел, вытащил полуживого и отнёс в избу. Там дед Павлюк натёр денатуратом, закутал в овчинную шубу и заставил ходить. Слава кузнецу и деду – даже не заболел!
Летом все дружно играли в лапту, собирали ягоды, грибы, заготавливали веники, дрова, сено, сечкой рубили хряпу поросятам.
– Ещё у нас жил рыжий котяра, Гавря – очень умный, независимый. И страшно любил отца – встречал его на мосту за полкилометра от деревни. И вот картина: отец ведёт велосипед, а на седле восседает Гавря. Когда отец отдыхал, Гавря садился ему на плечо и мурлыкал в ухо. А чужим мог в морду вцепиться, если нас кто задирать станет.
Счастье было скромным, но сердечным! У отца останется кусочек хлебца от обеда, он достанет его вечером из кармана с загадочным видом и рассказывает, мол, встретил зайчика, который и передал «заячий» хлебушек для Леночки. И дочка верила!
– С каждой получки приносил горсть конфет «Петушиные гребешки». Теперь таких вкусных не делают!
О чём воркуют влюблённые
А какие вечера устраивала молодёжь! Где-то за месяц по сёлам шла весть: в такой-то деревне будет гулянка или ярмарка. И в тот день ни одна изба не запиралась на ночь. Любая пара могла зайти в любую избу и сидеть, сколько вздумается, хоть до утра. Хозяева спят, а парочки воркуют. Однажды Леночка всю ночь не спала, пытаясь услышать, о чём говорят влюблённые.
А сам деревенский праздник проходил очень весело. Ребятишки, сидя на коленях у матерей, наблюдали, как молодёжь поёт и пляшет. А какие игры: и сбивание «кочанов» (молодёжь садится на одну скамейку, держится ногами, а руками пытается сбить друг друга), и кормление сметаной с завязанными глазами, и любимая всеми игра в фанты. Всё было скромно, без спиртного, без громкой музыки, как теперь. Зато гармонист растягивал меха так душевно, что сердце пело и трепетало.
Деликатесов не знали, но всегда в доме были молоко, сметана, сало, квашеная капуста, мочёные яблоки, брусника, солёные огурчики, вересковый квас, сушёные яблоки и груши зимой.
– Помню, если у кого-то вдруг не доилась корова, вечером у него на столе стояло несколько кринок молока – от соседей. И если к нам приходила соседка поболтать, мама не отпускала её с пустыми руками. Она всегда знала, у кого чего нет и угощала: кому чашку капусты, кому грибов, кому огурцов. Выручка друг друга была потрясающей. И всё от души, не требуя ничего взамен. Даже просто доброе слово много значило. Сейчас не то время. Каждый сам по себе. Нет той теплоты в отношениях.
Ванька Мёртвый
встал из гроба!
Особенно Леночка любила слушать, о чём бабы толкуют. Говорили о мужьях, детях, рассказывали разные невероятные истории. Одна особенно запомнилась, о Ваньке Мёртвом. Оказывается, так звали мужика из соседней деревни.
– Однажды неожиданно умер молодой, красивый парень, один сын у родителей, единственный баянист на округу. Родители похоронили его, надев на руку дорогие часы, которых не было в деревне ни у кого и новый костюм. Ночью двое ухарей решили, чего пропадать добру, разрыли могилу и открыли гроб. Один отстегнул часы и уж было начал стаскивать костюм, как вдруг Ванька обнял его за шею! Тот упал от ужаса замертво, а второй тут же дал стрекача.
Матери же Ваньки, после похорон, не спалось ночью. Вдруг – стук в окно и голос: «Мам, открой, или кинь что-нибудь, я замёрз». Мать перекрестилась, разбудила мужа. Тот отмахивается, мол, померещилось. Тогда Ванька и говорит: «Не верите, положите мне на подоконник баян». Отец поставил...
Наутро вся деревня собралась у бани, откуда доносилась мелодия. Выходит Ванька – народ шарахнулся, а он говорит: «Сходите на кладбище, там вместо меня другой лежит».
Оказалось, летаргический сон все приняли за смерть, а Ваньку-баяниста с тех пор прозвали «Мёртвым».
Леонов, Эдита Пьеха
и профессор…
Росла Лена, рос и Советский Союз. Керосинки сменило электричество, появились телевизоры. Богатели колхозы, а с ними росло состояние людей. Простые доярки и трактористы могли купить «Жигули» или «Москвич». Каждый человек в «Совке» был обеспечен работой. Квартиры давали людям на заводах. Обучение в институте было доступно каждому, кто к тому стремился. А техникумы и училища ковали своих специалистов. Сейчас же не хватает рабочих рук, так как позакрывали проф-техучилища. А нынешние колледжи «гонят» больше теорию без практики. Да и в вузах обучение не то – нет той советской профессуры, которая отдавала студентам часть своей души.
– Я училась в Ленинграде, закончила Ветеринарный институт с отличием. Помню всех преподавателей. Куратором дипломной работы был наш знаменитый профессор Розальт Адольфович Кацнельсон, написавший учебник «Определитель микробов». А однажды пришёл на кафедру, сказал, что завтра его не будет. И на следующий день… умер! Ни одну лекцию не прочёл по бумажке, всё держал в голове.
А ещё у нас был свой Выставочный фонд на ВДНХ, и однажды он оказался рядом со стендом космонавтики, а я стояла бок о бок с самим Алексеем ЛЕОНОВЫМ. У него было удивительное «лунное» лицо, словно всё в небольших кратерах, и мы даже о чём-то разговаривали. Мы, студенты, тогда не только кесарево сечение коровам делали, но и ходили в театры, музеи, на концерты, а однажды нам контрамарки подарила сама Эдита ПЬЕХА. Это было необыкновенное время дерзких начинаний и героических свершений.
Душа болит
за нашу деревню
Что ещё хотелось бы сказать? Остановись, мгновенье, ты прекрасно! И не хочется дальше вспоминать ни 90-е,
ни нулевые… Но душа-то у Елены Петровны болит за родную деревню, которой уж и на карте нет, за родной Себеж, где отработала на ветстанции всю жизнь, за державу, которая переживает трудные времена.
– Думаю, ошибкой было упирать на урбанизацию, совсем забыв о «неперспективных» деревнях, особенно у нас, в Нечерноземье, – рассуждает Елена Петровна. – Колхозы развалены, деревни глядят на мир заколоченными окнами, земля стоит нетронутая, поля зарастают. Работы нет, мужики уезжают, а бабоньки остаются – распадаются семьи, не рождаются дети. Ну да не мне учить власть. Просто есть, что вспомнить, да не с чем сравнивать.
Сказав эти слова, Елена Петровна тут же себя одёргивает:
– Нет! Наша страна всё так же сильна и прекрасна! Просто в неё надо верить, в Россию, и в нашу замечательную, такую же умную и дружную молодёжь!
Гизела Державина,
Себеж
От редакции: дорогие читатели, наверняка каждый из вас найдёт в воспоминаниях Елены Петровны что-то близкое и родное. Можете и вы поделиться наболевшим.
