Ради пилотессы из Пскова начальник аэропорта обстриг кобылам хвосты!

В тот момент пилотесса Людмила была уверена, что начальник аэропорта бросил к её ногам всё своё богатство, а оказалось, он думал о земном...ОТ АВТОРА: на прошлой неделе у нас в редакции появилась неожиданная гостья. Жизнеописанию псковитянки Людмилы Алексеевны СОЛОВЬЁВОЙ можно удивляться бесконечно. Закончив медучилище Амурской железной дороги в городе Свободный и получив профессию фельдшера-акушера, она должна была работать в медпунктах на железной дороге. Но, как говорится, пути господни неисповедимы...Волею судеб Людмила оказалась в небе. Она прыгала с парашютом, летала на планерах, на самолетах ЯК-12 в ДОСААФе СССР и - уже в Аэрофлоте Дальнего Востока - вторым пилотом на самолете Ан-2 , чуть позже – командиром экипажа. Всего, считая авиаклубы и работу в аэрофлоте, налёт нашей гостьи составил 6100 часов! В общей сложности она провела в небе более года. Уйдя на пенсию по выслуге в 38 лет, Людмила Алексеевна стала писать очерки, благо было что вспомнить и рассказать.Ну, а что такое летать далеко не на современном лайнере с автопилотом, а управлять непокорной машиной в «болтанку», буквально вцепившись в штурвал, она знает не понаслышке. Людмила Алексеевна живо поведала журналистам об одном забавном случае из своей жизни. Этот рассказ, не задумываясь, мы все тут же решили поставить на наш конкурс «История любви».Всё начиналось так...- В тот летний день я уже не злилась на ПОТАПЫЧА за его дурацкие команды при посадке Ан-2. Привыкла. Этот рейс я выпросила у Владимира САЙБЕЛЯ, командира нашей эскадрильи Владивостокского аэропорта, - начала свой рассказ Людмила Алексеевна. - Где-то позади остались бухта Преображение и всегда приветствующий нас шапкой тисовой рощи старик остров Петров. Справа играло волнами Японское море, а слева, между сопками, наконец-то показалась деревенька.- «ЧИЖИ », я – 05657, - певуче назвала позывной площадки Людмила и запросила у диспетчера условия посадки, скорость ветра и его направление.- Э-э-э, «Чижик» отвечает, - по-простецки отвечал Потапыч. – Та садись, чаво там. Э-э-э, вэтр попэрэчный. Э-э-э, градусов?Далее Потапыч, учуяв в вопросе чисто женское коварство, обиженно засопел в микрофон и сердито буркнул: «В рабочее время не потребляем».Людмила со своим вторым пилотом Сашей МИХАЙЛОВЫМ так и прыснули. К слову, за то, что Потапыч пока не сумел освоить команды и за манеру говорить пилоты, шутя, прозвали его Король эфира.А ведь зря потешались. Крестьяне этой деревни еще на сходе рядились-решали, кого выбрать в начальники: «Хто сможеть целыми днями зазря торчать в «епорте» та ждать с моря погоды?» Только тракторист Потапыч, мужик терпеливый, «сурьёзный». И трудяга! Вон, совхозный трактор обихаживал, будто зазнобу. И всё без огрехов.Наметили на разнотравье взлетную полосу, натыкали вокруг неё красных флагов. В сторонке, среди раскидистых ильмов, сложили из бревен избушку с сенцами. Выставили ветроуказатель из полосатого материала. Чем не аэропорт! А Потапыч в одном лице и начальник, и диспетчер. И кассир. Он водрузил на столб лист фанеры, где собственноручно вывел, что за выпас коров в аэропорту – штраф! Ну, а курсы начальников площади местных авиалиний он так пока и не окончил.Между тем рогатое стадо оказалось тут как тут.- На полосе коровы! – пискляво выпалила Людмила и ушла на второй круг.- Э-э-э, не понял, - важно протянул Потапыч.- «Чижик», да глянь в окошко! Убирай коров с полосы, мать твою...! – крепко выругался Саша, чем тут же привел Потапыча в действие.Тот мигом оценив внештатную, «сурьёзную» ситуацию, выскочил из избушки и пальнул красной ракетой поверх стада. Но это на коров «действа» не возымело, потому, как к ракетам они попривыкли, а на самого Потапыча просто чихали. Тогда он метнулся в избушку и схватился за микрофон. Запыхавшись, продул его так, что сам не ожидал от себя такого устрашающего, тигриного рыка. Что тут стряслось с коровами! Закидывая высоко зады, взбрыкивая, они бросились врассыпную с полосы.Немного сконфуженный, Король эфира вышел навстречу приземлившимся летчикам. Видавшая виды рубаха в клеточку, шлёпанцы на ногах, на голове залихватски сидела новенькая синяя фуражка с сияющей кокардой Аэрофлота. А на лбу красовалась шишка с грецкий орех, под глазом пристроился фингал.Потапыч глядел на Людмилу со значением. «Еще один влюбленный, - подумала лётчица. – А что, не грех присмотреться. Мужик вон какой ядрёный. Небось непьющий, молоко литрами потребляет».- Потапыч, и где это ты схлопотал? – ласково запела Людмила.Потапыч, не ответив, юркнул в избу и, выйдя, бросил к ногам Людмилы... кучу конских волос, рыжих, белых, черных.Людмила тут же всё поняла! В 70-е годы мода такая была - плести из конских хвостов и грив шиньоны для женщин, цеплять эти хвосты к макушке и воображать...«Ой, и впрямь мужик влюбился, раз такие подарки делает!» - окончательно решила Людмила.Но в следующее мгновение они с Сашей увидели пасшихся неподалеку лошадей. Без хвостов! И тут же сложились напополам от гомерического хохота.- Потааапыч, зачем же ты кобыл перепортил? – сквозь смех выдавила Людмила. – Ведь как-никак ты представитель Аэрофлота!- А ты, девка, не смейся! Попробуй слови и остриги, штоб хто не зассёк... Они ж, што бабы, с норовом, лягаются, - и Потапыч потер шишку на лбу.Он снова посмотрел на Люду со значением. Потом чего-то замешкался, вдруг решительно приблизился и зашипел прямо в ухо:- Ну, хоть на бутылку-то дашь, свиристелка ты эдакая? Ради её-то, окаянной, и старалси...«Вот вам и признание! Вот и вся любовь!» Несколько опешив, Людмила выбрала самый рыжий хвост, сунула десятку Потапычу и строго сказала:- Ты теперь, Потапыч, большой начальник. Следи за своими выражениями. А то второй фингал схлопочешь. Гляди в оба за взлётной полосой!...Тем временем на рокот самолета в Аэропорт стягивались жители деревни: кто в корзинами, в которых гоготали гуси, кто с визжащими поросятами в мешках, а кто и налегке. - Мы же были пилотами местных авиалиний, неутомимыми извозчиками, невидимыми нитями пронизывали нашу страну, - с какой-то ностальгией закончила свой рассказ Людмила СОЛОВЬЁВА. - На самолете Ан-2, этих рабочих лошадках, мы помогали простым людям слетать в город на приём к врачу, на морскую рыбалку, на рынок, а то и навестить родню в соседней деревне. Ведь авиабилеты тогда стоили от 3 до 10 рублей и были рассчитаны на любой кошелек.В общем, как поняли мы, собравшиеся на рассказ Людмилы Алексеевны журналисты «Курьера», российская глубинка на побережье Японского моря, где-то у черта на куличиках, жила и дышала в те годы полной грудью, не в пример нашей теперешней глубинке, где уже давно «похоронены» и местные аэродромы и вездесущие «кукурузники».На прощание редактор фотографировал нашу необычную небесную гостью, а я почти вытащила из неё утвердительные слова, что в следующий раз она расскажет мне всё о своей жизни. А в ней было место не только небу, но настоявшей любви и игре на баяне.