«Мамочка, не плачь. Я обязательно вернусь!» - обещает Максим победить рак. А ему всего 10
Он даже остатки волос после химии отказался сбривать: «Не буду ходить лысым. Не сдамся! Я обязательно поправлюсь!» Максимка обещает маме вернуться из больницы, и вернуться живым. Просит не плакать…
От автора: о том, что в семье Куйкиных из Дедовичского района большая беда, я узнала сразу от нескольких читателей. Письма, звонки, сообщения сыпались в редакцию одно за другим. Было ощущение, что поднялся весь район. «Да, так оно и есть! – подтвердила Елена Николаева, глава Шелонской волости Дедовичского района. – Максимка ж наш, свой! Его бабушка, Людмила Куйкина, почти 40 лет в детском саду в Вязье воспиталем работает, всех тут вырастила. Её сын, Денис, женился на Маше, тоже нашей, и у них родился Максим. И полгода назад у него обнаружили рак…»
Череда бед
Маша и Денис работают сейчас в Питере, живут на съёмной квартире. У Максима ещё есть младшая сестрёнка Анечка. Она до сих пор не понимает, что её любимому, самому сильному и доброму брату угрожает смертельная опасность. Максим пестовал её, считай, с пелёнок, забирал из садика, готовил завтраки – омлет, чай, бутербродики – отводил в школу... А сейчас дома ни брата, ни папы, а мама всё время плачет…
– Мне как сказали, что у Максима рак, 16 мая это было, я сильно закричала, – рассказывает мне Маша Куйкина, мама Максима. – Такой ужас охватил. Оглохла. Врач что-то про поражённые органы говорит, а я не слышу. Сразу мужу позвонила, кричу, плачу в трубку. Он у мамы в Вязье картошку сажал…
Тот день, 16 мая, навсегда запомнился и Людмиле Куйкиной, бабушке Максима.
– Я никогда не видела, чтобы мой уже взрослый сын так плакал. Он так страшно зарычал, как медведь раненый. Я его таким не видела даже когда на его глазах в аварии погиб отец, – рассказывает мне Людмила Юрьевна, и её голос постоянно срывается на плач. – Муж осенью 2011-го разбился, а 12 сентября 2012 года родился Максим, немного дед внука не дождался. Максимушка, мой сладкий зайчик. Я с ним по скайпу разговариваю, сердце разрывается – где бровки, где реснички? Он такой румяный всегда был. А ласковый! А заботливый! Только и слышала: «Бабушка, что сделать?» Я знаю, ему больно, а он не пожаловался ни разу. «Всё нормально, бабуль, скоро приеду». Он и врачам не жалуется, говорит Денис. Помоги им, Господь!
Людмила Юрьевна тогда приехала на 9 мая к детям, в Питер. С Максимом они сходили на Парад Победы, были на концерте в Зелёном театре, смотрели вечером салют, а к ночи Максиму стало плохо. Болел живот, а ещё рука. «Бабуль, помажь мне руку чем-нибудь, так тянет от плеча!» И Елена Юрьевна натёрла внуку руку своей мазью от суставов. Наутро Максиму вроде как полегчало, а днём началась рвота, он осунулся.
– Мне – уезжать, а душа так с ними и осталась. Мы с Денисом на картошку поехали, но какой там, как на пороховой бочке сидели.
С Максимом осталась Маша. Она помнит страшную слабость сына, во сне на лице выступали крупные капли пота, щёки пылали, но температуры не было, он словно горел изнутри. Врач поставил кишечную инфекцию. 11 мая – инфекционка. Оттуда едут в детскую, но уже с «гастритом». УЗИ, КТ… Но доктору, который его осматривал ещё в приёмном отделении, уже не понравилась опухоль, которая прощупывалась при обыкновенной пальпации...
– Я сразу уволилась, научилась маникюры делать, красоту наводить, чтобы подстраиваться под сына. Я за этот год настолько из сил выбилась, плачу постоянно, Максим меня больше, чем я его, поддерживает, – куда ж это годится… У меня 19 сентября 2021 года мама умерла, в 59 лет, в одночасье, на руках у Дениса. Года не прошло, и в мае заболел Максим. Незадолго до этого мама мне приснилась, говорит: «Купи жёлтый цветок, потому что…» И дальше сон оборвался. Я сейчас жалею, что не купила. Может, она предупредить как-то хотела...
Борьба за жизнь
16 мая Маша с Максимом уже были в Педиатрическом университете в онкологическом корпусе. Началась упорная борьба – кто кого, и опухоль понемногу стала уменьшаться. Максиму становилось лучше. Врачи заговорили об операции. А в июле его даже отпустили на два дня погулять.
– Это было такое счастье! Приехала мама Дениса, мы все катались на теплоходе по Финскому заливу, Максим съел борщ, пасту карбонара, кусок пиццы – он был абсолютно счастлив. До этого всего он три года грезил электросамокатом, а мы с папой всё не покупали – опасно ведь. А тут на день рождения купили – что может быть теперь опаснее? Он ждёт Макса дома.
Но Макс от дома далеко. В больнице началась ветрянка, Макс тоже заразился. Отменили очередную химию, и с 5 сентября пошли сплошняком боли. Опухоль агрессивно росла. Питание через зонд, химия, жизненные показатели падают, внутреннее кровотечение. Реанимация… Месяц врачи пытались вернуть Максима в норму, и у них ничего не получилось.
– Заведующая нам так и сказала: «Ребята, шансов нет», – вспоминает тот ужас Маша. – На консилиуме нам предложили препарат за… 23 миллиона, российский. До этого всё лечение шло по квоте. Но это лекарство бесплатно было только для лейкозных. Есть, говорят, и за 7 миллионов, но мы, мол, за последствия не ручаемся. К счастью, нас взял один из многочисленных фондов, куда мы обратились за поддержкой. Нам даже продать было нечего – живём на съёмной. С помощью фонда мы насобирали на первую ампулу 1 миллион 200 тысяч. А нам её не стали вводить, мол, им директива из Москвы пришла – отказаться от дальнейшего лечения Максима. как безнадежного. Никогда не забуду, как врач на последнем консилиуме предложил отвезти Максима в хоспис или – домой, чтобы «он последние два месяца провёл с семьёй». Нам и до этого фонд рекомендовал турецкую клинику, но мы даже слушать не хотели – верили в своих. Но свои нам не отказали только в трансфере до самолёта. Мы за день сделали паспорта и 26 октября они с папой улетели – это наш последний шанс. Денис на 9 лет меня старше, он мужественный, как и Макс, сын даже врачам не жалуется. А я, вот, плакса…
Турецкие врачи очень удивились, почему Макса не кормили, они вообще много чему удивились, поменяли всё лечение, 15 ноября Максиму был введён второй препарат иммунной терапии. После химии Максиму тяжело, но он держится, как мужчина. Они с папой каждый день гуляют, и Макс старается идти сам…
Эх, если бы на этом можно было поставить точку!
Платить – нечем
Ничего нового я здесь не напишу – детская жизнь очень дорогая. Всё лечение стоит 13 миллионов. Сбор открыт, но он продвигается медленно. Турецкие врачи уже лечат в долг, и Маша с Денисом в отчаянии – в любой момент лечение могут остановить и тогда…
– Я, как птица в клетке, здесь бьюсь, а результат минимальный. Питер, конечно, большой, страна огромная, но о нашей беде знает так мало людей, – плачет Маша. – Земляки, вот, дедовичане, встали горой, бьются сейчас с макулатурой, сбор объявили… Родные, я люблю вас! Спасибо всем и каждому, кто уже поддерживает Макса. Но я прошу, я умоляю, расскажите о нас в газете, на телевидении. Люди добрые! Отзовитесь, помогите нам спасти сына, внука, время сейчас работает против него. Но он вырвется, вырастет и тоже кого-нибудь спасёт!
Мечты Макса
1.Приготовить и съесть яичницу из десяти яиц. 2. Поехать к бабушке Люде в деревню хоть на неделю. 3. Прокатиться на электросамокате.
Его родители тоже мечтают. Но мечта всего одна – чтобы сын жил!
Коварная опухоль ломает все мечты, но ей не сломить Макса. Особенно теперь, когда у него появились шансы одолеть болезнь. Он получает от одноклассников и учителей видеоролики и улыбается: «Скажу спасибо каждому, когда выйду отсюда». Ему пишут и незнакомые детки. Маша рассказала, как одна маленькая девочка, которая его даже не видела, нарисовала Максима и попросила родителей отправить портрет Дедушке Морозу, чтобы волшебник подарил ему жизнь – малышка наслушалась, как её папа с мамой говорили о том, как борется за жизнь её ровесник, Максим Куйкин.
От редакции: Друзья, скоро Новый год, и все мы немного Деды Морозы. Во всяком случае, нам, родителям, известны сказочные рецепты. Для всех волшебников телефон мамы Маши: 89312418268. Она ждёт и верит в чудо. Вот страничка Марии Куйкиной «ВКонтакте»: .
Гизела Державина
