Крик души спасенного тенора
Пскович Николай Зимин потерял жену в жуткой аварии, лишился здоровья, но выжил благодаря… холоду, голосу и характеру.ОТ АВТОРА: про Николая ЗИМИНА мне рассказала Наталья ЖДАНОВА, преподаватель музыкальной школы. «Вот про кого писать надо! Удивительный человек с трагической судьбой. Талантище! Народный артист, отец двоих детей, но... Пусть он вам сам расскажет. Да вы его наверняка видали - он зимой ходит в одном свитере. А работает вокальным иллюстратором в колледже искусств». Я сразу припомнила странного пожилого псковича, который даже в лютый мороз ходит без верхней одежды.Разыскала я Николая Михайловича по голосу. В колледже, в классе №402, он вдохновенно пел «Журавлей», помогая студентке-гитаристке готовиться к экзаменам, и его «Журавлям» было тесно, они вырывались в коридор, на лестницу, мне навстречу. Я и зашла на журавлиный клич. А потом мы с Николаем Михайловичем долго сидели возле пианино и вспоминали его черно-белую, как клавиши, жизнь. Родился Николай в 1939 году в поселке Берещино под Горьким и был у мамки последним, десятым. О том, что у Коли голос в две октавы (тенор), никто и не думал. У матери, Марии Ивановны, была одна забота, чем накормить и во что одеть детей. - Едва снег сходил, мы босиком бегали, - вспоминает Николай Михайлович. – Однажды мама нашла выброшенные резиновые сапоги и из голенищ смастерила галоши. В них я ходил в школу, три километра туда и обратно. Стыдно было, но книжки под рубахой прижму покрепче и иду.На первый конкурс 14-летний Коля приехал в Горький в широченных валенках. Спел «Как на марсе яблони цветут». Подарили мячик. Там впервые увидел баян, а пианино - только после армии.- Тятька мой, цыган еврейский, вечно в разъездах был, то ли работу искал, то ли жизнь лучшую, - вспоминает Николай Михайлович. - Мама из сил выбивалась, лишь бы мы учились. Я закончил 10 классов – это было много по тем временам! Отслужил 3 года в армии и приехал в Ульяновск, где уже жили мои братья. Работал на автозаводе, пел в Доме культуры. Там и афиши доводилось рисовать, я ж с детства мамкой «стёбаный» за художества на стенках. В Ульяновске Николай встретил Тамару, свою единственную женщину. Едва девушке исполнилось 18, они поженились. Тогда же он решает уехать в Москву, поступать в консерваторию. Его приняли, и музыка поглотила. - Мне повезло с преподавателем вокала, Еленой Михайловной Рожковой, она готовила солистов для Большого оперного театра, а для нас навсегда осталась мамой Леной, - рассказывает мой собеседник. – Она учила не глотку драть, а лить голос без микрофона, через оркестр, в зал, до самой галерки. «Молитву не кричат, - говорила она. - В песне должно быть только одно форте, крик души артиста». Это мама Лена раскрыла мои две октавы. Из консерватории Николай вскоре перевелся на второй курс Гнесинского института, где пришлось осваивать и балет, и языки, и технику речи, и дирижирование. Тяжелее всего Николаю давалось фортепиано. На 4 курсе Николаю предложили несколько партий в театре Станиславского, где впоследствии он работал три года. Однажды в Большом театре заболел артист, и срочно нужна была замена, некому было петь партию Ленского. Предложили Зимину.- От волнения я позабыл на сцене слова и на ходу стал сочинять, - вспоминает Николай Михайлович. – Думал, прогонят в три шеи после занавеса, а мне же предложили работу! Так судьба привела Николая ЗИМИНА в Большой театр, где он также пел три года.Понимала ли Мария Ивановна, что её сын – артист и оперный тенор? Едва ли. Но когда однажды он приехал в отпуск и спел «Под кров твой, Владычице», мама рыдала у сына на груди. - Эти мамины слезы были для меня высшим признанием, - задумчиво произносит Николай Михайлович. – Она не была ни на одном моём концерте, так и умерла в Берещино. Его жена Тамара же все эти годы работала воспитателем в детском саду, была вдохновителем и утешителем мужа. - Моя жена – сущий ангел! – признается мне Николай Михайлович и украдкой смахивает слезу. – Мы без слов понимали друг друга, ни разу ни в чем она меня не попрекнула. А ведь и аншлаги были, и поклонницы. С Тамарой мы всюду следовали вместе: куда я, туда и она. До конца! В 70-х годах артиста Московского Большого театра, 37-летнего Николая Зимина в рамках творческого обмена посылают в Австрию. В пригороде Вены Зиминым дают коттедж, автомобиль и личного шофера. Когда родились Юрочка и Наташа, в доме появилась даже гувернантка. Каждую неделю Николай получает уведомления о предстоящих концертах и авиабилеты. Это было золотое время. Николай очень много пел на разных сценах. Но однажды в 1979 году после концерта в Швейцарии отменили авиарейс из-за нелетной погоды. Николай и Тамара поехали вместе с артистами на микроавтобусе. На серпантинной дороге в Альпах их автобус попал в гололед и разбился. Выжил только Николай и еще один француз. Жена Зимина погибла на месте. Воспоминания об этой аварии даются моему герою нелегко. - Я туда больше не заглядываю, - морщится он, словно от острой боли. - На дороге у них маячки специальные срабатывают, если авария. Очнулся в клинике, весь переломанный. Врач сказал, если с наркозом кости наращивать, не срастутся, поэтому кричи. И я кричал! Мне так больно было…Двухгодовалого Юрочку и годовалую Наташу забрала сестра Николая, Надежда, хотя и своих детей было четверо. В той австрийской клинике остались почти все сбережения Николая. Он был вынужден уехать в Москву. А на родине врачи только руками разводили, мол, готовь белые тапочки. - Своего доктора я нашел в Риге, куда «пополз» уже от отчаяния: нейрохирург Эрик долго экспериментировал со мной и сказал, что будет лечить меня… холодом, что мой организм обладает уникальной способностью не чувствовать мороз, с тех пор я и пугаю народ, - шутит Николай Михайлович. – Правда, в Риге никто на меня не обращал внимания, а вот в Пскове всякое бывало. Я ж чуть что прищемит, в проруби лечусь, в Великой, возле Мирожи. Как-то захрипел голос, а у меня 8 дипломников. Я в 6 утра – бултых, в прорубь на минутку, а одежду чуть бомжи не уволокли. Еле успел. Так и получилось, что Николай долгое время жил и работал в Риге. Пел в ансамбле пограничников, в Рижской филармонии и даже в Домском соборе. Выучил язык, получил звание народного артиста Латвии. - Но Союз развалился, и пришлось спешно уезжать, - рассказывает Николай Михайлович. – Псков выбрал не случайно. От музыкального училища мне предоставили здесь служебную комнату на улице Труда, где я и живу 24 года. Если бы мне удалось получить документы, подтверждающие звание народного, то жизнь сложилась бы, вероятно, по-другому, но в Риге мне сказали, мол, архив не храним, заслужи звание теперь в своей России. Я и переживать не стал. Все, что мне надо, до сих пор со мной – я ж пою! - и Николай Михайлович вдруг неожиданно запел так, что у меня мурашки по спине побежали: Настанет день, и с журавлиной стаейЯ поплыву в такой же сизой мгле,Из-под небес по-птичьи окликаяВсех вас, кого оставил на земле.- А когда мой голос и студентам не будет нужен, то я стану делать картины из цветов. У меня уже много заготовлено: и лепестки роз, и цветочки разные. Ой, красота такая! P.S. Периодически Николай Михайлович ездит в Вену, на могилу к своей Тамаре и в Германию, где сейчас живут его дети. У Юры две дочери, а недавно родился сын. Николай Михайлович рад, что его род продолжился, хоть и под иной фамилией – его сестры. Юру и Наташу после аварии сразу же усыновила Надежда. Вот так не на шутку шутит жизнь с Николаем Зиминым. От его двух октав сегодня половина осталась, но он и так знаменит на весь Псков. Как минимум, благодаря холоду и голосу...
