Исповедь рыбака: повстречал любимую ночью в бане

Как житель Плюсского района упустил по молодости свое счастье. ОТ АВТОРА: необычное письмо от «деда Николая из комнаты №34» (так он сам подписался), заставило меня и поплакать,  и посмеяться. Короткий рассказ о сокровенной любви на пороге жизни  был полон искреннего раскаяния и страсти, что я не удержалась и позвонила автору - в Гдовский  дом престарелых. Откровения, которыми Николай ИЛЛАРИОНОВ поделился со мной и легли в основу этого очерка. Домовой и баняРыбачить Николай начал в 6 лет. Сперва на речке Вёрдуге, что за его родной деревней Бори в Плюсском районе, а когда подрос, то - на окрестных озёрах. Отслужив в армии, стал осваивать дальние водоёмы. Так в одну из суббот очутился в 30 километрах от дома, и поймал три огромных щуки. После обеда зарядил бесконечный осенний дождь, Николай промок до нитки и для ночлега облюбовал баньку. На берег вышел, когда сгустились сумерки. Внутри было тепло. Коля разделся, разложил на каменке  бельё, достал мясо с хлебом  и четвертушку водки (с утра маковой росинки во рту не было). Водка приятно обожгла и согрела. Но едва Коля взялся мясо, как послышались голоса. Никак кто идет? - По говору слышу, бабы, – продолжил свой рассказ Николай. – Вот те фокус! Они уж в предбаннике раздеваются, а я в чём мать родила! И хоть бы мне трусы натянуть, а я бросился мясо доедать: кусок так и встал поперек горла. Тут и первая баба заходит. Она - голая, и я голый!  Сквозь замутненные глаза кажется она мне какой-то «невбыльной», нереальной. Лишь в одном месте на белом теле виден темный завораживающий треугольник. Что делать, не знаю. А баба, когда у неё столбняк прошёл, заголосила, крестясь: «Ой, бабоньки, караул. Домовой!» Тут я ещё сделал нечеловеческое усилие, взревел как дикий зверь и изверг-таки   застрявшее в горле мясо. Бабу и остальных её подруг как ветром сдуло.  Дальше Николай сообразил, что побежали за подмогой. Сейчас придут мужики с вилами, если еще и пьяные, то будет несдобровать. Едва рыбачек успел натянуть одежду и заскочить в кусты, как  баню обложила дюжина мужиков с бабами. У входа замялись, вдруг там и на самом деле домовой шалит. Никого не обнаружив, начали ругать баб: «Чтоб вас подняло да бросило!», «Лучше бы он вас не отпустил…». В этот момент Николая выдала собачонка, и истошно залаяла на кусты. - Мужики с вилами да на меня, - вспоминает собеседник. – «Ты где там?», «Я тута», - отвечаю. «Кто ты?»,  «Рыбак», «Откуда?», «Из Комарова и Борей», «Эк тебя, лешака, в такую даль занесло!», «Ну выходи, не боись». Я и вылез... «Домового» осветила фонарем одна из баб:  «А ты, всамделешный рыбак?» Тут подвыпивший мужской голос её осадил: «Ольга, так ты в штаны ему загляни!», «Фу ты, черт! Зенки свои бесстыжие залил!» - заругалась женщина…Ночлег со щукойС хохотом народ разошёлся, осталась только Ольга, хозяйка бани, и по-деревенски пригласила заезжего рыбачка в избу. Дала сухую одежду и со словами: «Я мигом, я сейчас», убежала. Николай в это время пожарил щуку. Вернувшись из бани, Ольга собрала на стол картошку, капусту, огурцы, сало. А когда чай стали пить – варенье разное появилось.   - Что это ты, рыбак,  так пристально глядишь? – спросила Ольга приятным грудным голосом,   поправляя оголенной рукой густые волосы. Николай смущенно отвел глаза, будто его застали за чем-то неприличным и неожиданно сказал: «Красивая ты…» - Уже всё успел высмотреть? Наш пострел везде поспел,  - засмеялась громко хозяйка. – То-то я гляжу, готов меня съесть, как щуку свою. Да только не получится, поперхнешься. Я хоть и без мужика, а баловства не люблю.Ольга постелила Николаю на диване, а сама легла на кровать. Но какой мужику сон, когда в трех шагах – красивая женщина. Заговорили. Ольга рассказала, что муж её  умер от водки, не дойдя до дома двух шагов. С тех пор она одна. «Тут же все пьют. Раз обжегшись кипятком и на холодную воду будешь дуть», - объяснила хозяйка  своё холостячество.  А ещё добавила, что работает дояркой, рук не разгибает, плюс поросенок,  куры, огород – так что некогда страдать по мужикам. Оба замолчали, но потом Ольга вдруг снова засмеялась: «Это ж я к тебе, рыбачек,  в баню-то зашла! Ты бы хоть грех свой ладошкой прикрыл. Ну всё, спим. Завтра рано вставать». Но не тут-то было. Вертелись на пару, только в разных углах. Ольга: - Рыбак, а рыбак, ты спишь что ль?- Нет, Олюшка, не сплю...- Вот и мне не спится. Иди-ка ты ко мне, а? Окна - крест на крест После той ночи Николай стал частым гостем на озерке, ночевал всегда у Олюшки. Полюбил он её всем сердцем. А спустя время предложил перебраться к нему. - Мне хотелось,  чтоб по-людски все было. Ты, говорю, одна, и я один, давай вместе жить. А она спрашивает: «А где я работать буду?», отвечаю: «В трёх километрах от  деревни – совхоз, доярки всегда нужны». Она: «Нет уж,  у меня тут ферма в 100 шагах, я и так света божьего не вижу, а  там в любое время года по лесу ночью ходи. Это из огня-то да в полымя!» Николай воспринял слова Ольги за отказ и не приезжал, в сердцах,  целый год. Но забыть Олюшку  не мог. С первой женой жизнь-то не сложилась, быстро развелись. К тому же Ольга была второй его женщиной. И на тебе – отказ. Весь год думал. - А прав ли я? А ведь и она дело говорит! Поехал снова на озеро, - рассказывает Николай Федорович. – Протопал  6 километров к знакомому домику, глянул, а  сердце моё будто из груди вырвалось: дверь и окна заколочены крест на крест. Я к 80-летней соседке, а она мне скороговоркой: «И-и, милай, она ж в город подалась. Там, слыхать, замуж вышла. Баба-то она из себя хоть куда, да и работница каких поискать. Так что уплыла, сынок, твоя лебедушка. Прозевал ты своё счастье». Отрыбачив день, Николай остановился  на ночлег  у старушки. Снова за столом была жареная щука, но не  было главного человека – его Олюшки. Николай перестал здесь рыбачить –  переживал за сердечную утрату, но никого в горе не посвящал. Потом женился во второй раз… Об Олюшке, правда,   не забывал. Привет для бабушкиУзнав, что в деревню  проложили дорогу, Николай Федорович уговорил знакомого порыбачить.  Было лето, и окна знакомой избушки оказались распахнуты. На качелях перед домом катались похожие друг на друга мальчик и девочка. «Дедушка, вам кого? – спросили ребята хором. – Если бабушку Олю, так она в огороде». От грядок навстречу Николаю Федоровичу поднялась поседевшая женщина. Это была его Олюшка!- А-а, рыбачок, - сказала она всё тем же грудным голосом. – Вспомнил-таки про наше озерцо? Заходи в дом, гостем будешь. Приходи и ночевать, где-нибудь разместим. - Спасибо, Олюшка. Я одним разом, на машине, ночлега нам не надо. Ты бы о себе сказала. - А что говорить. Слышал, наверное, я теперь в городе живу. Тут же света божьего не видела. На пенсии, муж еще работает, скоро вот в отпуск приедет. У нас с ним сын,  а эти близняшки мои внуки. Видишь бревна –  будет новый дом строить. Этот уж больно маленький. А ты как? - Тоже не одинок, жена, дом, сын.., - сказал в ответ Николай и пошел к озеру.Вечером, отрыбачив, мужчины поехали домой. Но Николай Федорович не рад был улову. Почему-то злился и на себя самого, и на государство, которое так поздно проложила в её деревню дорогу, и на  те три  злосчастных километра до фермы. А ещё на своё молодецкое упрямство… ОТ АВТОРА: когда я  прощалась по телефону с Николаем Федоровичем, он попросил меня передать привет Олюшке. - Если вдруг вы напечатаете мои слова, и она случайно их прочтет, то пусть не обижается, что в конце жизни её вспоминаю. Сердцу раньше приказывать надо было. Увы, не приказал…Гизела ДЕРЖАВИНАЕсть мнение:Наталья Витальевна, замдиректора Гдовского дома-интерната для престарелых и инвалидов: «Николай Федорович - наш самородок. Умен, честен, откровенен! А как образно говорит, как пишет - не хуже Шукшина. На слух на баяне нашим бабкам играет – заслушаешься. Жаль вот по жизни один остался…»