Любовная тайна одинокой родственницы стала известна после ее смерти
«Только и умеете, что плодиться, больше ни на что не способны», - частенько можно было услышать от нее.
И это несмотря на то, что она была филологом, обожала Толстого, для которого необыкновенно важны были семейные ценности. У тети Гали же в семье была репутация самой отъявленной скандалистки. Я пыталась ее до поры до времени жалеть, однако с каждым годом это было все труднее.
- Постарайся ее понять, - убеждала меня мама. - У женщины в жизни не было ничего хорошего — сначала война, голодное детство, потом институт за сотни километров от дома и родных. Что у нее там было, в Москве, когда она жила там одна? Мы же ничего не знаем. Человек не становится озлобленным ни с того, ни с сего, на это должна быть веская причина.
Да, после окончания деревенской школы тетя Галя уехала в город, окончила Пединститут, а потом перебралась в Москву. Вернулась в Орел она уже на пенсии, купила хорошую однушку в центре и прочно обосновалась здесь, отравляя жизнь нам, многочисленным родственникам. К старости умудрилась со всеми испортить отношения, кроме моей мамы, своей племянницы. Мама жалела ее и заставляла меня навещать тетушку, которая к 80 годам практически не выходила из дома. Я ездила раз в неделю, привозила продукты и прибирала квартиру, но делала это исключительно из-под палки и каждый раз зарекалась больше никогда не переступать порог теткиного дома. Потому что вместо благодарности приходилось выслушивать постоянные упреки.
Тетя Галя умерла в позапрошлом году. Ушла тихо — уснула и не проснулась. Присутствующих на похоронах можно было перечесть на пальцах одной руки. Вот такая непонятная жизнь — был человек и нет человека, а что осталось от него? Одни негативные воспоминания, упреки и ее недовольное выражение лица. Даже на фотографиях у нее были всегда плотно поджатые губы и холодный взгляд.
И вот после похорон я с удивлением узнала, что квартиру тетя Галя завещала мне.
- Несмотря ни на что, она любила тебя, - сказала мама. - Просто с виду такая ершистая, а внутри она была хорошим человеком.
Через пару месяцев я набралась сил и поехала разбирать вещи в той квартире. День у меня ушел на кухню. Ничего особенного там не было из того, что захотелось оставить себе на память, поэтому я безжалостно сваливала давно устаревшую посуду - чашки с отколотыми ручками, блюдца с отбитыми краями, немодные вазы — в коробку на выброс.
А вот комната... У тети Гали была огромная библиотека, редкие издания книг, которые днем с огнем не сыщешь. На эту библиотеку я всю жизнь посматривала с завистью и даже не мечтала, что это все окажется когда-то моим. Тут уж я могла провести несколько дней, перебирая каждую книжку, наслаждаясь каждым изданием… В одной из них, кажется, это был Гоголь, я и нашла письма. Их было всего четыре, они были бережно перевязаны красной лентой.
«Нельзя, Алла, нельзя читать чужие письма!» - уговаривала я себя, но любопытство взяло верх. И я вскрыла первое.
«Милая моя, любимая моя Галя, если бы ты знала, как тошно мне без тебя здесь, в чужом краю», - начиналось оно такими словами.
Неизвестный автор писал о том, как живет в другой стране. Описывал свой быт, работу, но тут же возвращался к ней, своей любимой далекой Гале.
«Если бы мне отрубили руку, это было бы не так больно, как то, что я испытываю при мысли о тебе», - читала я.
Во втором письме было примерно то же самое, а в третьем он сообщил о том, что переезжает из Израиля в Америку. В четвертом письме, которое он прислал, судя по дате, через три года, была свадебная фотография.
«Милая моя Галя, я должен сообщить тебе, что женился. Кэт ни капли не похожа на тебя, и это хорошо. Если бы хоть что-то в ней напоминало о тебе каждый день, я бы свихнулся. Да, так сложилась жизнь — оставаться в Союзе мне было невозможно, а ты и слушать не хотела об отъезде с Родины. Но никто не обещал, что жизнь будет легкой. Я надеюсь, что ты будешь счастлива, выйдешь замуж и забудешь обо мне — том, кто будет бесконечно любить тебя до самой смерти».
Да, такого поворота я не ожидала. Оказывается, тетя Галя всю жизнь любила этого незнакомого мне мужчину. И замуж она так и не вышла — видимо, тоже бесконечно любила его до старости».
Алла, Орел
