Счастье… из песка. Предки предупреждали: «Чужую ношу на себя брать нельзя!»

Эту историю я услышала от своей давней знакомой Ирины, когда неожиданно за чаем заговорили… об изменах.

– Я тоже когда-то думала, что на чужом несчастье счастья не построишь, а теперь бы так утверждать не стала, – взгляд Ирины устремляется куда-то в оконную даль, и минут через пять, нехотя, снова фокусируется на моём лице. – Мне вот сейчас 36 лет, а в 16 я жила в Печорах и дружила с одноклассницей, своей соседкой Люсей. Её не любили ни учителя, ни соседи.

«С такой не пропадёшь, но горя хапнешь», – говорила про Люсю моя мама, бабушка звала её «оторвой», а мне с ней было весело и интересно – красивая, смелая, добрая и справедливая. Помню, она увидела, как во дворе мальчишка мучает котёнка. Налетела на него, как фурия, и колошматила его своей туфлей, пока соседки её не оттащили. Безбашенная была…

Золотой песок

Как-то раз Люся прибежала к Ире с горящими, как два фонаря, глазами – лицо так и кипело счастьем!

– Я в песочнице на детской площадке крестик нашла! Золотой! – вопит Люся, и суёт Ирине под нос ладошку, а на ладошке – распятие на тонюсенькой цепочке. – Видать, курица какая-то потеряла.

Иру аж замутило – золото, чужое, надо вернуть! Но все доводы отскакивали от Люси, как от стенки горох. «Что упало, то пропало!» – повторяла она, застёгивая на шее замочек. Тогда из своей комнаты к ним вышла Ирина старенькая бабушка, Мария Степановна, царствие ей небесное.

– Люська, чужую ношу на себя тянешь! Не страшно? – пригрозила она пальцем. – В песке нашла – своё счастье, как сквозь пальцы песок, уйдёт. А грехи чужие и несчастья тебе достанутся. Отнеси в церковь, там знают, что с этим делать.

Но Люся тем и нравилась Ире, что её было не напугать, не огорчить, не смутить ничем, – всё ей было пофиг дым! Так крестик из песочницы время от времени стал украшать и без того великолепную Люсину грудь.

Любовница

В том же году на Люсины прелести засмотрелся и наш информатик. Проработал он в школе немного, а вот славу по себе оставил большую. Для всех он был Игорь Павлович, но для Люси быстро стал Игорьком.

– Он жил в нашем доме, в соседнем подъезде, и был женат, – рассказывает Ирина. – В Печоры они с женой переехали в том же году вместе с двумя маленькими детьми. Жена с соседями знакомиться не спешила, а Игорь Павлович быстро всех подкупил – заборчики поставил вокруг цветников бабулькам, лампочки в подъездах вкрутил, шуточки, анекдотики отпускал направо и налево. Жена его, наоборот, вся в себе, не улыбнётся, не поздоровается, вечно смурная, застёгнутая на все пуговицы, как в броне – этакий танк. Честно, я не удивилась, когда Люся открыла мне страшную тайну, что стала любовницей информатика.

Скоро об этой тайне знала вся округа. Люся, по своему обыкновению, не скрывала своего счастья, обнимала и целовала Игорька прилюдно, в магазинах, на переменах, а что она вытворяла в машине – Игорь Павлович совсем голову терял, и стыд, и совесть вместе с разумом.

В один из таких прекрасных моментов его из машины вытащила жена, вместе с полуобнажённой Люсей, на глазах у бабушек, которые всей ордой уже давно с нарастающим интересом наблюдали любовную сцену, молодея на глазах. На Люсиных порочных грудях, словно в насмешку, сверкало святое распятие!

– Оказалось, тот крестик обронила в песочнице жена Игоря, когда гуляла с детьми, и она, конечно, узнала своё, – рассказывает Ирина. – Моя бабушка слышала всё, что она тогда сказала. И хоть Люся и сняла его с наглой улыбкой, мол, больше мне вам предложить нечего, но жена его не приняла. Сказала, будешь плакать моими слезами, отольются волку ещё овечьи слёзки! На что Люся ответила, Бог милостив к своим чадам, и любит всех одинаково. Бабушка тогда вернулась домой очень злая, пробурчав, что Господь всем б…ям в спину дует.

После этого инцидента Люся всё-таки в церковь сходила, но не для того, чтобы крестик там оставить, она его освятила и носила его уже, как свой – так, во всяком случае, она считала. Иинформатик же из школы уволился и съехал на частную квартиру. Но на этом их история не закончилась.

Переходящий приз

Развод после этого, как все думали, не последовал. Жена решила бороться за своё счастье, то ли любила сильно, то ли ради детей. Но Люся тоже не желала упускать своего! Информатик метался между женой и любовницей, как красная тряпка между быком и матадором, как переходящий приз. И эта коррида, казалось, кончится только, если кто-то упадёт. Но женщины стояли насмерть, отрабатывая приёмы боя на Игоре, который таял на глазах.

– Мы с Люсей общались тогда чуть ли не каждый день, – рассказывает Ирина. – Она  говорила, что совсем не любит Игоря, что просто ей «по кайфу», мол, деньги даёт, любые капризы исполняет – крутила им, как хотела.

Мне даже жалко было, как она его мучила. Флиртовала с другими парнями, ходила в ночные клубы, то гнала его от себя, то снова подпускала. Он чёрный ходил! Несколько раз возвращался в семью – жена всегда его принимала, потом снова уходил. Так продолжалось до тех пор, пока мы с Люсей не поступили в наш псковский институт. Я думала, их роман сойдёт на нет, но к концу первого курса Игорь неожиданно переехал в Псков, устроился работать в какой-то компьютерный мир, снял комнату и забрал из общежития Люсю. А она была не против.

И всё повторилось. В Пскове Игорь стал неплохо зарабатывать. Ему хватало и на Люсины аппетиты, и на детей, которые подрастали в Печорах. На расстоянии боль жены притупилась, как говорится, глаза не видят, сердце не болит. Тут бы и развестись по-хорошему, но супруги почему-то не спешили.

Жизнь за жизнь

Однажды в общежитие ни свет ни заря принеслась Люся.

– Делай, говорит, что хочешь, я беременна, рожать не буду, детей не хочу! Слова вылетали из неё, как из пулемёта, вместе со слезами, – вспоминает Ирина. – Я заварила чай, на лекции мы, конечно, не пошли. Что я могла сделать? Ничего! Но я её заверила, что моя бабушка знает тысячу и один способ, как избавиться от плода безболезненно и быстро. На самом деле, моя бабушка была очень верующим человеком, родила семерых детей, сколько Бог послал, и была категорически против абортов. Но Люся поверила в мой бред, как в Отче наш! Мы и луковую шелуху заваривали, и сидела она два часа над тазом, и отвары зверобоев и девясилов пила, совершенно безопасные. Когда все проверенные способы оказались ненадёжными, моя Люся всё-таки пошла сдаваться врачам. Ни я, ни Игорь, как оказалось, об этом не знали. Когда Люся мне рассказывала, я плакала.

В городской больнице всех женщин, которые записались на вакуумную чистку, поместили в одной палате – коек на десять – и пофамильно приглашали в процедурную комнату. Люся, хоть и слыла оторвой, но в тот момент желала только одного: чтобы кто-нибудь её… остановил! Каждая клеточка в ней тряслась от ужаса. В палате стояла гробовая тишина, женщины старались не смотреть друг на друга. Одна из них пошла в туалет и вернулась счастливая – пришли месячные – быстро собрала манатки и ушла. «Мне бы так!» – подумала Люся, сходила в туалет, но чуда не случилось. И тут из процедурной врачи вывели женщину на ватных ногах – жену Игоря! Она не совсем отошла от наркоза и еле ноги переставляла.

В следующее мгновение Люсю из палаты как ветром сдуло! От увиденного ужаса: «Это и меня так выведут, как выпотрошенную курицу!» – Люся даже не заметила, как оказалась на улице. Ах, какой лютый ветер – февральский, колючий! Люся сидела на скамейке, подставив лицо злой вьюге, и плакала. Она не думала ни об Игоре, ни о жене Игоря, ни кто кому уже изменял, она думала только об одном – как она могла прийти своими ногами в ту страшную комнату, чтобы позволить растерзать маленькую жизнь внутри себя? Как?! Она же такая смелая, справедливая, безбашенная, она же за вшивого котёнка из пацана чуть дух не вышибла, а тут… Дура ты, Люська, конченая!

Господне провидение

Много обидных и горьких слов сказали друг другу участники той кровавой корриды. Не было в ней ни победителей, ни побеждённых. Глупые люди ещё бы долго мучили друг друга, не вмешайся тогда Господне провидение – в очень страшной белой комнате одна маленькая смерть спасла одну маленькую жизнь. Через девять месяцев Люся родила сына. Треугольник распался, вернее, преобразовался в новый – равнобедренный, семейный. Игорь всё-таки развёлся с женой и женился на Люсе, хотя что-то ему подсказывало: «С такой не пропадёшь, но горя хапнешь!».

– И они до сих пор живут, ещё одного ребёнка родили, вполне себе счастливы, – завершает свой рассказ Ирина. – Построили, получается, счастье на чужом несчастье. Чего только не бывает в жизни…

Но крестик тот золотой, Люся всё-таки отдала в храм, в благодарность за сына. Батюшка его на икону повесил, рядом с другими такими же дорогими колечками и крестиками. А Игорь ей купил новый крестик, не золотой, а серебряный, но тоже очень красивый.

ОТ АВТОРА: как и попросила Ирина, все имена участников этой истории я изменила. Берегите свои крестики, не берите грех на душу. Будьте счастливы!