Девочка с льняными волосами

Александр обратил внимание на запах. Застоявшийся, неживой, так пахнет в «тяжёлых» палатах больниц. Потом он узнает, откуда этот «аромат»: в квартире жила и мать Нины – уже лет пять, как парализованная… А тогда Нина шмыгнула на кухню, поставила на плиту чайник, вытащила откуда сушки: угощайся, мол. И так же быстро – в комнату, в спальню.

Когда и Александр вошёл туда, увидел, что тот продавленный диван уже разобран, постель расстелена, и Нина ждёт его. И никакой тебе романтики, хотя знакомы были всего-то дней пять.

* * *

Утром он проснулся от того, что почудилось, будто в щель кто-то подглядывает. Мужчина вскочил, распахнул дверь. Это была девочка лет десяти, босая, спросонья ничего ещё не понимающая. Но что сразу же бросилось в глаза, – её волосы. Длинные, слегка вьющиеся, льняные. Девочка испугалась, закричала, заплакала. С кухни тут же прибежала Нина: «Тс-с-с, доченька, тихо. Ничего страшного. Этот дядя – хороший. Не бойся!».

Девочка прижалась к матери и теперь лишь слегка всхлипывала.

– Моя младшая – Аня, – сказала Нина. – А сын уже в школе.

– А Аня почему не в школе? – спросил Александр.

– Не ходит она, – ответила женщина.

На кухне уже ждал вчерашний чай. Александр уселся за стол. Потом пришла Нина, привела успокоившуюся Аню.

Чай пили молча. Вдруг девочка закричала:

– Каакан бежит! Похой!

Александр удивился, почему у ребёнка такая неправильная речь? Как у трёхлетки. Почему? «У девочки задержка развития, – ответила чуть позже Нина. – Потому и в школу не ходит».

«Но волосы всё равно – прелесть, – подумал Александр. – Да и личико…».

А «похого каакана», так испугавшего ребёнка, плохого таракана то есть, Александр прихлопнул тапком. И увидел благодарную улыбку умственно отсталой девочки Ани.

* * *

Об Александре ходили разные слухи. Может, и внешность тому виной. Молодой, но уже изрядно облысевший. Высокий, но сутулый. А глаза – глубоко запавшие, чёрные, цепкие.

Поговаривали, что он, как в переделанной детской песенке, «какой-то не такой…». А однажды – ещё до знакомства – Нина сама видела, как за ним, Сашей, бежала ватага шалопаистых пацанов, и слышались их крики: «Голубой, голубой, голубой…». Саша никак не реагировал: просто шёл себе и шёл.

Познакомились они с Ниной совсем просто. Александр работал на грузовике, Нина – в столовой. Примелькались. И присмотрелась Нина: да чего уж такого необычного в нём люди находят? Ну, лысоватый. Ну, сутулый. Зато какая улыбка – добрая-добрая! Появлялся он в столовой и с товарищами, тоже водилами, и те его обществом явно не гнушались – на равных все. И один приходил. И всё нормально было.

Однажды вечером, уже после работы, он предложил Нине довезти её до дома. С того и начались отношения. «Любовь!» – думала Нина. Хотя и обжигалась не раз, и возраст – не семнадцать.

Оказалось, что Саша живёт совсем недалеко от её дома – в общаге, вдвоём с товарищем в комнате. Потому, когда «дело дошло до серьёзного», вопрос, где жить, вообще не возникал. Саша погрузил на свой грузовик нехитрый скарб, и – к Нине, в её трёхкомнатную квартиру, которая поначалу ему так не понравилась, к её детям – Ане и Илье, и к их парализованной бабе Варваре.

В общем-то, всё было естественно. Саша сразу же нашёл общий язык с детьми, вовсю хозяйничал дома, руки, оказалось, золотые, зарплату отдавал всю. Живи и радуйся!

Вот и жила Нина. И радовалась. Потом появился и общий ребёнок. Лилечка. Всё шло как по маслу, как положено. Саша очень быстро привёл квартиру в божеский вид, обставились, обросли вещами. Заработанные деньги мужик тратил не на выпивку, как некоторые, наоборот: всё в дом! Только вот в одном Саша оказался слабоват. В самом интимном.

Из показаний Нины, полученных спустя четыре года после начала совместной жизни:

«Уже месяца через два-три он потерял ко мне всякий интерес как к женщине. Я долго не могла поговорить с ним на эту тему, стеснялась. А когда набралась решимости, он сказал, что во время службы в армии попал под облучение. Отсюда и раннее облысение… И всё остальное. Я его жалела и радовалась, когда, пусть и изредка, у него хоть что-то получалось».

* * *

Скандал случился уже после рождения Лили.

Когда позвонили в дверь, было часов одиннадцать вечера. Дверь открыла Нина. На пороге – один из Сашиных товарищей по работе. Тот, у которого совсем недавно, на дне рождения, благоверный так перебрал, что еле домой дотащили. Это с ним случалось редко, но всё-таки – бывало.

Тем вечером гость был настроен совсем не миролюбиво.

– Где твой? – спросил визитёр.

А Саша уже сам подходил к двери. Тот его увидел, взял за грудки, вытащил в коридор.

До Нины доносились обрывки разговора. В основном – матерщина гостя. И Сашин лепет: «Да ты что? Да не было такого! Врет она! Что я, больной, что ли?».

Препирались минут пять. Потом Нина услышала звук удара, топот удаляющихся ног и последние слова визитёра: «Больной, что ли? Больной… Извращенец чёртов!».

Только после этого женщина открыла дверь. Увидела Сашу, поднимающегося с пола, заметила, что из носа течёт кровь. Она довела мужа до кухни, обмыла ему лицо.

– Он чего? – спросила.

– Чего-чего? Пьяный…

* * *

Но вскоре Нина поняла, что не всё так просто. Саша начал бешено крутиться. До денег всегда был охоч, а тут халтура за халтурой – без продыха. Но если раньше все заработанные на шабашке деньги Саша тащил домой, то теперь Нина не видала ни рублика.

– Ты чего гробишься-то? – спросила.

– Ничего не гроблюсь. Я ведь на ремонте!

Ни на каком он не на ремонте – это Нина знала точно. Зачем де врёт?

А потом Нина обнаружила, что из дома пропали все заначки. Когда? Куда? Крупного разговора было не избежать. Вначале он отмахивался, а когда делать это стало совсем бессмысленно, спросил:

– Ты помнишь того мужика?

Как не помнить?! Помнила. Ну и? Александр сказал, что тот с него отступную требует. За что?

– Да, понимаешь, это дочь его десятилетняя какую-то чушь себе в голову вбила. Будто бы после того дня рождения я приставал к ней… Как мужчина.

«Ну и бред!» – подумала Нина. Уж ей ли не знать, что он представляет собой «как мужчина».

– И ты согласился на отступную? – спросила Сашу. – Ведь это же вымогательство!

– Согласился. Он мужик крутой, и если пообещал, что голову отвернёт, сделает это. А если всё же заявление напишут? Поди докажи, что всё это чушь и бред. А они – сговорятся.

На отступную Саша пахал месяца два. Откупился. А потом загорелся вдруг новой идеей. Давай, мол, Нина, уезжать отсюда. Квартиру эту продадим к чёртовой матери, купим себе дом где-нибудь за тысячу километров, деньги ещё останутся.

Нина долго колебалась, но Саша взял отпуск и поехал в Мурманскую область, на разведку. А когда вернулся, с записной книжкой в руке стал доказывать, как это выгодно – продать квартиру на Новгородчине и купить дом на севере. Да и экология, мол, лучше, и люди…

…А о том инциденте с бывшим товарищем по работе Саша больше и не вспоминал. Как будто и не было его вовсе, как будто – не из-за этого всё.

Единственная серьёзная проблема на пути к переезду, как оказалось, что делать с бабой Варей? Саша предлагал дом инвалидов. Коль так, Нина предложила развод.

Словом, переезд так и не состоялся. Но о планах старушка знала, переругиваясь между собой, супруги не особенно и таились: лежит и лежит бабка, молчит, может, и не понимает ничего.

Но это было не так, если ноги у человека отказали, то голова – нисколько. Бабуля явно замкнулась в себе, разговаривала мало, неохотно, ела только тогда, когда в её комнате никого не было. Нина списывала всё на старческий маразм.

Одно любила теперь баба Варя – с внученькой Аней покалякать. И девочка к ней привязалась. Могла часами сидеть возле бабушки и что-то лепетала и лепетала.

И однажды старушка разобрала в болтовне ребёнка что-то очень странное. Девочка вдруг сказала, что «папа Саша» сделал ей больно. «Как? Где?» – насторожилась бабушка. Девочка показала рукой на паховую область. Старушка чуть было не лишилась чувств. А Аня убежала во двор.

Баба Варя дождалась дочь, всё ей пересказала, Нина рассмеялась: что за бред? Не верила.

А вскоре пришёл и Саша. С Аней за руку. Девочка была в прекрасном расположении духа, посасывала конфету, принесённую отчимом. Нина, желая всё-таки успокоить свою мать, куда-то услала Сашу, посадила Аню себе на колени, спросила, что же такое доченька бабушке рассказывала.

– Шутила Аня, шутила, – смеялась девочка.

* * *

Инцидент был как бы улажен. Но с тех пор бабушка с девочки, сколько могла, глаз не спускала.

И только спустя примерно год она дождалась своего часа. Дело было днём. Нина с младшей Лилей уехала в поликлинику. Илья отправился на рыбалку. Аня гуляла на улице. В квартире оставались только баба Варя и Александр – похмельный. В последнее время закладывать он стал всё чаще и чаще.

Баба Варя вдруг поняла, что ведёт он себя уж как-то очень странно. Угодливо, что ли? Несколько раз заглядывал в её комнату, то под одним благовидным предлогом, то под другим. «Не хочешь ли, мама, чайку? А оправиться?». И вот в один из таких «заглядов» баба Варя поступила как многоопытный опер: сделала вид, что спит, даже похрапывать-посвистывать начала. И поняла, что Александр поверил.

Он тихо притворил дверь. Баба Варя тут же открыла глаза, руками схватила «вожжи», приспособленные как раз для того, чтобы старушка могла поднимать тело, подтянулась к окну и увидела, что отчим подходит к Анечке, поглаживает её по спине, потом уводит в сарай.

Старушка дотянулась до стоявшей на полу пустой бутылки, схватила её, а потом со всей мочи грохнула об оконное стекло (благо, до установки стеклопакетов руки у Саши не дошли). Звук услышал сосед, подбежал к окну на первом этаже:

– Чего тебе, баба Варя?

– Ваня, беги к нашему сараю, – попросила пожилая женщина. – Там Сашка Аню мучает!

Сосед всё понял правильно. Когда распахнул незапертую дверь, увидел и Сашку, и Анечку. Совершенно обнажённых. В недвусмысленных позах.

Для Александра это было как удар под дых. А Аня тут же схватила одежду, кое-как натянула платьице. Выбежала. Сосед же решил, что его долг – набить Сашке морду. И сделал это.

После чего был послан бабой Варей за участковым и за Ниной…

* * *

Развязка же такова. После ареста Александр утверждал, что его не так поняли, что внучка с бабушкой сговорились. Но допросили и соседа Ивана, и, при участии психолога, саму девочку. Сосед рассказал о том, что увидел своими глазами, а девочка сказала, что «папа Саша» «делал так несколько раз».

В итоге мужчина признал свою вину в развращении падчерицы. Суд приговорил его к 9 годам лишения свободы.

Что же до его сексуальной несостоятельности, то этому вопросу было уделено особое внимание в ходе проведения психолого-психиатрической экспертизы. Как рассказал специалист новгородского Центра психиатрии, в этом случае имело место так называемое «расстройство сексуальных предпочтений». Импотентом Александр не был. Но физической близости со взрослой женщиной предпочитал сексуальный контакт с ребёнком. Эти отклонения, если отдаёшь в них отчёт и стремишься от них избавиться, поддаются коррекции. Увы, в этом случае ни о чём подобном мужчина даже не думал. И совершал преступление на протяжении долгого времени.

Благо, что обо всём, что с ней случилось, Аня уже начинает забывать: система мышления у неё всё же не та, что у здорового ребёнка. И у бабы Вари с дочерью отношения совсем наладились. Во всяком случае, Нина уже не подозревает мать в старческом маразме.

Алексей КОРЯКОВ,
Новгородский район

(Все имена изменены из этическик соображений. - Прим. ред.)