Бабушкины серёжки: за доброту девочка отплатила чёрной неблагодарностью

В марте этого года Елену Николаевну растрогало сообщение, написанное девочкой по имени Ася:

«Мы живём в глухой деревне. У мамы нас трое, отца нет. Мама часто болеет. Мы постоянно не наедаемся. Сейчас в доме из продуктов питания осталось только немного перловой крупы. О хлебе и сладком уже и не думаем. Большой помощи не хотим, но если бы нашёлся добрый человек и помог нам хотя бы с сахаром и мукой, мы были бы очень рады!»

Елена Николаевна и стала тем самым добрым человеком. Крик о помощи ребёнка тронул её своей искренностью и непосредственностью. А ещё тем, что ведь не столько о себе девочка думает, сколько – о матери. А это в таком возрасте, ох, как много значит! Елена Николаевна связалась с девочкой через «личку». Пригласила её в гости. Хоть и «глухая» деревня, но ехать до Новгорода не очень далеко: всего-то десять километров.

Елена Николаевна ждала девочку. Волновалась. И, как это свойственно определённой категории людей, с самого начала настроилась на ту встречу, как на свидание с родной внучкой…

Ася приехала одна, без мамы. Ожидания Елены Николаевны оправдала полностью. Девочка – прямо как с картинки: миниатюрная, изящная, красивая той красотой, которая чаще встречается не в жизни, а в живописи. Ася совсем не чувствовала себя скованной. Живая, подвижная, контактная, она сразу же стала отвечать на вопросы, рассказывать о себе, о маме, о братьях, о том, как тяжело сегодня жить в деревне без отца – без мужчины.

Елена Николаевна накормила девочку, напоила чаем с конфетами. А потом предложила посмотреть телевизор и переночевать у неё – поздно ведь уже. Ася задумалась, достала старенький мобильник, набрала на нём какой-то текст. А потом обрадовала радушную пенсионерку.

– Могу у вас переночевать! Мама разрешила!

Утром, провожая гостью, Елена Николаевна перед ней как бы даже и извинилась: помочь продуктами, мол, она вряд ли сможет, но вот тебе, девонька, деньги – сама купишь, что надо, ладно? И протянула три тысячные бумажки.

Ася обрадовалась, чуть не расплакалась. И чмокнула новую знакомую в щёчку. А потом, уже выйдя на улицу, долго махала рукой.

Спустя три дня Ася вновь приехала к Елене Николаевне. Очень благодарила за помощь, отчиталась чуть ли не до последнего рублика, на что потратила деньги. И вновь были тёплые душевные разговоры, чай, конфеты. Перед отъездом Елена Николаевна опять «спонсировала» девочку.

Ася не отказалась. А потом стала наведываться к пенсионерке регулярно – примерно раз в неделю. Чувствовалось, что дело тут не только в подарках, просто, по-видимому, Асе не хватало родной бабушки – с её пирогами и конфетами, с простым человеческим общением. Елене Николаевне она была ничуть не в тягость. Свои внуки есть – двое, но сын с невесткой и детьми – в Санкт-Петербурге. А Ася словно бы приёмной внучкой стала. Елена Николаевна не могла не отметить и то, что позднее Ася стала отказываться от денег, которые буквально навязывала её пенсионерка.

Тогда Елена Николаевна стала водить девочку по кафе. Особенно полюбили «Сказку», что в центре города. «Сказка» – она сказка и есть!

* * *

В тот день Елена Николаевна ходила в баню. А потому, как любой русский человек, вернувшись из парной домой, была в приподнятом расположении духа. И очень захотелось женщине сменить обычные будничные свои серёжки на золотые – дорогие и праздничные. Их когда-то муж подарил, ныне – покойный.

Она подошла к трюмо, открыла ящичек, в котором хранились её драгоценности (всего-то две золотые серёжки да цепочка с подвеской в виде «весов» – знака гороскопа). И вот тут-то её чуть не хватил удар: ни цепочки с подвеской, ни серёг – ничего не было! Как так? У этих вещей всегда было одно только место: здесь, в трюмо! Елена Николаевна надевала их нечасто, никуда не брала, не перекладывала. Начала было лихорадочно шарить кругом, заглянула за трюмо, приподняла половики – ничего!

Грешить было больше не на кого – только на Асю. Но на звонок она не ответила. И «эсэмэску» проигнорировала. А точное её место жительства Елена Николаевна не знала.

Пожилая женщина долго не решалась идти в полицию. Но иного выхода – не было. Украли не просто золото – память о муже.

Девочку разыскали быстро. Елена Николаевна очень просила её не «привлекать» – пусть только серёжки вернёт.

По словам пожилой женщины, на эту её просьбу инспектор по делам несовершеннолетних только улыбнулся: «Её и так не привлекут: это – только с 14 лет, а девочке – 13».

* * *

Так или иначе, но визит в дом Аси и её матери сотрудников полиции эффект возымел.

– Через два дня, – рассказывает Елена Николаевна, – в квартире раздался звонок. Я посмотрела в глазок: за дверью стояла женщина лет сорока, а из-за её плеча выглядывала Ася. Я открыла дверь. Даже не поздоровавшись, гостья протянула мне золотую цепочку с подвеской. А я всё смотрела на девочку. Единственное, что смогла сказать: «Эх, Ася! Эх, внученька…»

Девочка только хлопала глазами и пряталась за спину матери. Не произнесла даже искупительное «извините».

А вот серьги пожилой женщине так и не вернули. Когда Елена Николаевна спросила о них, мать девочки сказала, что серёжек в доме нет. Так где же они? Елена Николаевна посмотрела на Асю: внимательно, пристально. Почувствовав в её тоне холодные нотки, девочка вдруг начала плакать, словно «накручивая» себя. А потом забилась в настоящей истерике – Елена Николаевна даже не ожидала, что она, всегда тихая и спокойная, способна на такую реакцию.

В конце концов Ася рухнула на пол, продолжая голосить. Кое-как мать её подняла и вывела из квартиры, буркнув на прощание, что они ещё поищут серьги и принесут.

Но их так и не вернули. После того визита Елена Николаевна ещё раз сходила в инспекцию по делам несовершеннолетних. Ей рассказали, что при опросе мать Аси утверждала, что их забрала подруга. Как так? Почему? По словам женщины, когда Ася принесла цепочку и серьги домой, сказала, что нашла их на улице. Цепочку мать примерила сама. А вот серьги… С её слов, очень хотела, чтобы их носила доченька. Но те, что принесла Ася, были слишком громоздкие и массивные для девочки. Тогда якобы мать попросила подругу из Санкт-Петербурга, имевшую в деревне дачный домик, отвезти их в северную столицу и отдать ювелиру на переплавку.

По словам женщины, проследить их дальнейшую судьбу уже невозможно: возвращаясь из Новгородской области, подруга попала в ДТП и погибла. (Этот факт, кстати, в госавтоинспекции подтвердили, но совсем не исключено, что мать девочки просто воспользовалась трагической ситуацией, чтобы «обрезать концы»).

И нельзя не сказать об этой взрослой женщине ещё несколько слов. Сегодня она – сама кротость. По словам инспектора по делам несовершеннолетних, переживает и сочувствует Елене Николаевне. Но вот ведь что интересно: при всём слёзовыжимательном таланте Аси, составившей очень жалостливый пост в соцсети, сказать, что семья живёт на грани нищеты, нельзя. О том, что дочь опубликовала «крик о помощи», мать знала. И о том была осведомлена, что посторонняя пожилая женщина Елена Николаевна приняла участие в судьбе дочери. Отпускала её в гости без боязни, радовалась тому, что с её Асей делятся продуктами и деньгами. И вдруг – золото? «Откуда?» – просто нельзя было не спросить. «Нашла на улице?» Можно было поверить такому объяснению, зная при том, что как раз в это время дочь зачастила к простой и бесхитростной пенсионерке? Нельзя! Просто – нельзя!

Тем не менее мать даже не пыталась ни в чём удостовериться. Вместо этого спокойно надевала на шею «найденную» золотую цепочку, а серьги отдала на переплавку «ради дочери».

Так что такие объяснения матери явно отдают лукавством. Да Бог её судья.

* * *

Елена Николаевна уже смирилась с утратой. По словам женщины, так и не дождавшись возврата серёжек, узнав адрес Аси, она сама съездила в деревню. Нашла дом… Не хоромы, конечно, не роскошь, но, по нашим временам, и не в таких условиях люди живут.

Когда женщина пришла к девочке, которую была готова назвать внученькой, самой Аси дома не было. Но выпроваживать пенсионерку не стали, мать разрешила пройти внутрь.

– Сама она в тот момент чистила картошку, – вспоминала Елена Николаевна. – Младшие мальчики бегали по двору. Кот с аппетитом лакал из блюдечка сметану. А я вспоминала строки Аси в соцсети: «Сейчас в доме из продуктов питания осталось только немного перловой крупы». Да, ладно… Потом явилась и она сама. Увидев меня, спокойно прошла, села на табуретку. На все вопросы отвечала односложно: «да» – «нет». В присутствии её матери я ещё раз попыталась выяснить судьбу серёжек. Она недоумённо пожала плечами: ведь всё уже, мол, сказала, где теперь находятся ювелирные изделия – она не знает. Я ушла, несолоно хлебавши. Когда затворяла дверь, мне показалось, что Ася ухмылялась.

Самое серьёзное, что ей грозит: учёт в инспекции по делам несовершеннолетних.

А главное, о чём хотела сказать Елена Николаевна, это:

– Не все, просящие о помощи, нуждаются в ней. Может быть, моя история кому-то послужит уроком… А на могилку мужа я сходила, рассказала ему обо всём, попросила прощения, что не сберегла память.

«Бди!» – изрёк Козьма Прутков. И не только тогда, когда из вашего телефона доносится сладкоголосое: «Вас беспокоит менеджер банка, чтобы сохранить свои сбережения вам надо…» Далее – по списку.

Алексей КОРЯКОВ
Великий Новгород

(Все имена изменены из этических соображений. – Прим ред.)