Полицейский Магомедов из Новгородской области отправляется за решётку

Сергея Суркова направили на рентген. Оказалось, что у человека сломано ребро. Когда врач спросил об обстоятельствах травмы, мужчина ответил, что накануне, 3 сентября, его ударил ногой сотрудник полиции Артур Магомедов.

Информация о травматическом пациенте была направлена в полицию. Магомедова опросили. Тот на голубом глазу заявил, что был вынужден заковать Суркова в наручники и применить физическую силу по причине того, что тот, будучи задержан за появление в РОВД в пьяном виде, оказывал сопротивление. При этом уточнял, каков был характер «применения физической силы»: он якобы «нанёс расслабляющий удар своим коленом по бедру задержанного». Все его действия, полагал опер Магомедов, находятся в полном соответствии с нормами ФЗ «О полиции».

Между тем, Сурков рассказывали иную историю.

Самое её начало носило в чём-то и курьёзный характер. В полицию Сурков явился по собственной инициативе, проявив, прямо скажем, гражданскую сознательность. Да, он выпил. Но, приобретая в ларьке бутылку коньяка, обратил внимание на то, что продавщица продала алкоголь пацану, явно не достигшему 18 лет. Непорядок!

Об этом и намеревался сообщить полицейским. Но так уж получилось, что тогда стражи порядка были заняты парочкой дебоширов. И до Суркова и его общественно значимого сигнала, в общем-то, дела не было.

Это Суркова возмутило. Он стал горячиться и высказывать негодование. Ага – и этот пьяный? В полиции решили везти всех – и парочку дебоширов, и Суркова – в больницу на освидетельствование. Тот был оскорблён в лучших своих чувствах: он, понимаешь, за общество радел, о нарушении хотел сообщить, а его – в «обезьянник»? На Суркова надели наручники.

Всех троих усадили в машину и повезли в больницу. Там-то и случилась кульминация.

Поскольку по прибытии в ЦРБ Сурков вёл себя спокойно, наручники с него сняли. Завели в кабинет врача: там он вновь стал возмущаться. Более того, достал из кармана телефон и стал снимать всё происходящее на камеру.

Магомедов отобрал мобильник. Тогда Сурков направился на выход из кабинета. Уже в коридоре, где больше никого не было, полицейский его догнал. О том, что было дальше, последний рассказывал так:

– За спиной я услышал его крик: «Чего ты на меня напал?». Я понял: это он сделал специально – «на публику». Поэтому, чтобы все видели, что агрессию не проявляю, я встал на колени и завёл руки за спину. Полицейский подошёл ко мне и сказал: «Что ты цирк устраиваешь?» Я ответил: «Надевай наручники». При этом не сопротивлялся. Несмотря на это, полицейский заломил мою руку за спину, повалил на пол и нанёс удар ногой в грудь. На меня снова надели наручники.

Ту ночь Сурков провёл в камере. А на следующий день пошёл к врачу.

* * *

В том, 2022 году, это был уже второй случай, когда после встречи с сотрудником полиции Магомедовым человеку пришлось обращаться в больницу.

За пять месяцев до истории с Сурковым, 5 апреля, в ЦРБ явился 17-летний Александр Комаров.

После его осмотра врач-педиатр сделал такое заключение: «У пациента установлена гематома на левом бедре, след покраснения, гиперемия (переполнение кровью сосудов – прим. авт.), из чего следовало, что повреждение получено не более суток назад».

Там, во время приёма, подросток, по свидетельству врача, находившийся в возбужденном состоянии, сразу сказал, что его избил опер Магомедов. Об инциденте Комаров рассказал и близкому другу, и матери, находившейся в тот день в Петербурге.

И всё на том этапе было просто, ясно и понятно.

Саня Комаров – отнюдь не из числа пай-мальчиков. За ним уже водились грешки, в частности, кражи. И «раскручивал» их в прошлом ни кто иной как Магомедов. Между полицейским и юным правонарушителем сложились определённые отношения, в результате подросток стал информатором.

Но в апреле 2022 года у Магомедова появилась информация о причастности Комарова ещё к нескольким кражам. Дабы проверить её, он и отправился к подростку. При этом опера ничуть не смутило то обстоятельство, что при проведении подобных действий обязательно должен присутствовать законный представитель несовершеннолетнего. Но с его матерью Магомедов даже не созвонился.

Полицейский вызвал парня на улицу. Показал постановления о возбуждении уголовных дел по фактам краж. И предложил:

– Колись!

– Не-е-е! – замотал головой Санёк. – Ничего про это не знаю! Не при делах!

Ах, так? Комарову было велено сесть в машину. Своих прав 17-летний шалопай не знал, требовать присутствия матери не стал. Как сказано в материалах дела, «не осведомленный о порядке проведения проверочных мероприятий в силу своего возраста, предполагая, что невыполнение требований сотрудника полиции может привести к негативным последствиям, находясь в психоподавленном состоянии, не имея возможности обратиться за консультациями и помощью к взрослым, вынужденно сел в автомобиль».

Его повезли в лес. Из показаний подростка:

«На автомобиле мы направились в сторону д. Папоротно. Приехав на место, вышли из машины. Магомедов стал кричать, что он знает: я причастен к кражам. И если не сознаюсь в них, то посадит меня за более тяжкие преступления. Потом нанёс мне удар коленом в бедро».

Наряду с прочим, подросток говорил, что, испугавшись последствий, он признался в кражах, которые действительно совершил. На первых порах утверждал, что удар в бедро был не единичен. И не только в бедро…

Позднее, однако, принялся минимизировать объём причинённого ему вреда. И с чем это связано, я думаю, понятно.

* * *

О маловишерских событиях стало известно в УФСБ. Там провели, действительно, беспристрастную проверку. А наработанные материалы направили в следком, где в отношении раздухарившегося опера возбудили два уголовных дела.

Следствие шло непросто. Первый из потерпевших, Сурков, вдруг стал говорить о том, что на самом деле он оказывал сопротивление Магомедову, поэтому применение им физической силы соответствовало норме закона «О полиции».

Невероятные метаморфозы происходили и с показаниями подростка. Уже после того, как, явившись в полицию вместе с матерью, он дал официальные показания о насилии со стороны Магомедова, спустя некоторое время возжелал «дополнить» свой рассказ. И поведал совершенно иную версию о том, как появилась гематома на его ноге. Согласно этим показаниям, причина травмы вовсе не избиение полицейским, а неуклюжее падение с велосипеда.

К материалам проверки теперь присовокупили даже фотографии «с места происшествия». Принёс их, правда, всё тот же Магомедов. А ещё передал коллегам, занимавшимся проверкой, незаполненный «протокол осмотра», на которых были лишь подписи подростка и его матери.

Включив «обратную», Комаров умудрился даже вырвать из журнала приёмного покоя больницы листы с записями его обращения 5 апреля 2022 года по поводу травмы.

Позднее мать подростка рассказала, в чём причина столь резкого изменения отношения к происшедшему:

«После того как сын дал показания об избиении оперуполномоченным, мне позвонил неизвестный мужчина и попросил еще раз явиться в полицию. Нас встретили трое сотрудников. Суть разговора была в том, что полицейский, причастный к избиению сына, понесёт наказание. Но так как сын причастен к кражам, соответственно, и он понесёт ответственность. Но так как имеется вина сотрудника полиции, в качестве компенсации сына привлекут не по всем совершённым им преступлениям. Сказали, что надо написать новое объяснение: о том, что сын получил синяк при падении с велосипеда. Мы подписали такое объяснение и ушли домой. В тот же день, вечером, к нам домой приехал Магомедов с коллегой. По их просьбе мы приняли участие в составлении протокола «осмотра места происшествия», в ходе которого сын показал, где и как он якобы упал с велосипеда. После чего сделали фотографии, а нам дали подписать протокол».

* * *

В суд дело было направлено 28 августа 2023 года.

Если по делу Суркова Магомедов так и не признал вину, то по эпизоду с подростком признал её частично.

Подтверждал нанесение одного удара. Утверждал, однако, что сделал это отнюдь не для «выбивания показаний», а потому что подросток обозвал его «чуркой». И в лес он якобы вывез пацана не ради устрашения, а потому что тот намеревался указать там одно из мест хранения краденого.

Из показаний Артура Магомедова:

«В районе деревни Папоротно мы проследовали на опушку леса. Но там каких-либо следов похищенного имущества не обнаружили. Молодой человек стал оправдываться, что мог перепутать место. Из-за этого обмана я разозлился на него, стал ругаться, используя ненормативную лексику, говорил, что тот будет привлечен к уголовной ответственности за совершение указанных краж».

– Что характерно, – рассказал государственный обвинитель Егор Корнилов, – на судебной стадии оба потерпевших поддерживали версию обвиняемого и говорили, что в отношении них Магомедов преступления не совершал. Очевидно, с ними была проведена работа. Но новые показания потерпевших противоречили иным доказательствам, представленным стороной обвинения.

В целом, суд не поверил версиям Магомедова:

«Выдвинутая подсудимым версия о том, что он нанёс удар подростку, не с целью принуждения к признательной позиции, а в ответ на оскорбление опровергается установленными в суде обстоятельствами… Несостоятельной следует признать и выдвинутую Магомедовым А.М. версию о том, что при задержания потерпевшего Суркова он действовал строго в рамках закона».

И ещё один вывод суда:

«Вследствие превышения Магомедовым А.М. должностных полномочий существенно нарушены охраняемые законом интересы общества и государства, что выразилось в подрыве авторитета и дискредитации полиции, предназначенной в соответствии с ч. 1 ст. 1 ФЗ «О полиции» для защиты жизни, здоровья, прав и свобод граждан Российской Федерации».

По совокупности двух преступлений Чудовский районный суд приговорил 26-летнего Артура Магомедова к 3 годам и 9 месяцам колонии общего режима. Наручники на него надели в зале суда.

По словам Егора Корнилова, к такому финалу Магомедов был явно не готов: рассчитывал если не на оправдательный приговор, то на условное наказание.

К этому моменту в полиции он уже не служил, работал в Петербурге в должности начальника группы отдела обеспечения безопасности мероприятий подразделения защиты объектов метрополитена АНО «Ведомственная охрана ПМ». У него есть возможность обжалования приговора в порядке апелляции.

Гражданские иски о компенсации морального вреда потерпевшие не заявили.

Алексей КОРЯКОВ,
Малая Вишера

(Имена и фамилии потерпевших изменены – Прим. ред.)