Олега побаивались. Сторонились. Несмотря на то, что обычно – при встрече – он улыбался. Этой своей странной, бессмысленной улыбкой, какая бывает только у умственно отсталых детей.
Когда он стал жить в деревне постоянно, Олегу было лет тринадцать. Здесь, в Мошенском районе, он взрослел, крепчал, мужал. И к шестнадцати выглядел как здоровенный детина, которому давали больше реального возраста.
Его побаивались не только односельчане, но и родные мать с отцом.
Что с сыном что-то не так, заметили ещё в раннем детстве, когда семья жила в Новгородском районе. Ни в шесть, ни в семь лет он так и не научился читать и писать. И разговаривал совсем не так, как сверстники: односложно, примитивно. Об общеобразовательной школе не могло идти и речи, только о «спец».
Туда и отправили – в спецшколу-интернат. Уже в младших классах Олег начал убегать из учебного заведения. Что ж, находили и возвращали. Из раза в раз. А когда пацану исполнилось тринадцать, это всем надоело. Всё равно ведь большого смысла в учёбе не было. Олег, правда, кое-как начал разбирать буквы, а вот письмо так и не освоил.
Словом, лет с тринадцати он стал жить с родителями. А те старались не спускать с сына глаз. Это на улице он всем улыбался. А вот дома всякое бывало. Например, в припадке ярости бил стёкла на веранде. Или, обидевшись на что-то, раздирал все платья матери. Да и отца поколачивал – пьяного. Людей с запашком он не любил. Сильно.
Родители старались брать Олега с собой – как бы чего не вышло. Благо, условия позволяли: мать работала на ферме дояркой. Она на работу, и Олег – за ней. Если помочь надо было, всегда с готовностью. Бог силушкой не обидел.
К нему стали привыкать. Особенно те, кто работал вместе с матерью.
Среди деревенского люда Олег выделял одну семью – Смирновых. И даже сдружился с детьми: Романом и Надей.
Когда родители забрали Олега из интерната «насовсем», Роме пору было десять лет. Со стороны было забавно наблюдать, как общаются эти двое. Здоровенный уже пацан и мальчишка, чуть ли не вдвое меньше его. Но они дружили по-настоящему. Играли часто: в прятки, в машинки, в «чику» на пробки от бутылок. То, что между детьми сложились такие отношения, было очень удобно, ведь матери вместе работали и детей на ферму брали.
За те четыре года, что две семьи провели бок о бок, не произошло ничего особенного. Несмотря на то, что Олег – явно «психический», в доме Смирновых к нему относились с пониманием.
Однажды он пришёл к ним поздно вечером:
– Переночую у вас, тётя Лена? Родители из дома выгнали!
– Конечно, ночуй, Олег, – согласилась хозяйка дома. А сама подумала, что странно это всё. Но ничего, утро вечера мудренее. Олегу постелили в отдельной комнате.
Утром он ушёл себе, а ещё через некоторое время выяснилось, что из дома его никто не выгонял, напротив – мать ночь не спала, волновалась: чтобы сын не пришёл ночевать, такого ещё не бывало.
А потом Олег удивил ещё раз. В один из дней, ошиваясь около магазина, он уговорил «дяденьку-шофёра» купить ему бутылку коньяка. Выполнив просьбу подростка, не по годам рослого, мужчина отдал ему бутылку и вернул сдачу. Потом Олег сам зашёл в магазин и накупил всяких деликатесов, среди которых был ананас и коробка с дорогими шоколадными конфетами. Продавец удивилась: откуда деньги, Олег? Он ответил, что теперь сам распоряжается пенсией.
Когда в тот день родители вернулись домой, ахнули, увидев на столе конфеты, ананас и спиртное. Стали искать Олега и нашли того на крыше.
– Слезай!
Он послушался. И… улыбнулся.
– Это я вам купил!
– Где ж деньги-то взял?
– А-а-а, нашёл…
Потом мать заглянула в тумбочку, где хранила наличность. Из дома пропали все деньги – около 30 тысяч рублей.
* * *
После этого дней пять были самые обычные. А на шестой и мать Олега, и мать Романа и Нади отправились на вечернюю дойку. Как всегда, взяли с собой и детей. И те стали играть… Елена Смирнова хорошо запомнила, как весь вечер они возили какую-то коляску: туда-сюда…
Как они пропали и куда, этого никто не заметил.
Но вдруг к матери прибежал Рома.
– Мама, Олег с Надей не приходили?
– Нет, не приходили… Вы разошлись, что ли?
– Ну, да, – ответил мальчик и побежал разыскивать младшую сестру и друга.
Времени было ещё не очень много – около семи вечера. Потому никто ещё особенно не волновался.
Уже после дойки мать Олега во дворе своего дома в разговоре с соседкой обронила: «Что-то парня моего всё нет…». А соседка оглянулась. «Ой, – сказала, – а вот он – из леса выходит».
Олег и правда шёл к дому. Обычный. Спокойный. Усталый.
Только собирался лечь спать, ещё раз прибежал Рома.
– Олег, а где Надя?
– Домой пошла, – ответил он.
Но десятилетняя девочка там так и не появилась. Её мать начала беспокоиться уже не на шутку. Пошла по деревне, по подругам, по знакомым.
Около одиннадцати вечера позвонили из полиции.
Оказалось, Надя у них. А довёз её до райцентра случайный водитель, который, проезжая по лесному участку, увидел заплаканную маленькую девочку, сидевшую на обочине. Когда мужчина подошёл к ней, увидел кровь на голове и на платье. И решил, что самым правильным будет доставить ребёнка в полицию.
Там девочка объяснила, откуда у неё кровь – на платье. И сказала: «Это сделал Олег».
Позднее девочку доставили в областную детскую клиническую больницу. Наряду с изнасилованием было диагностировано сотрясение головного мозга. И хотя её жизни уже ничто не угрожало, но психотравма осталась на всю жизнь
Когда к Олегу приехали сотрудники полиции, первым делом он дал дёру. Догнали. Парень пытался отбиваться, но куда ему – хоть и здоровый, но не такой, чтобы сладить с тремя взрослыми мужчинами.
Успокоившись, он рассказал такую историю.
Из показаний Олега Мартынова:
«В тот вечер я находился на ферме. Здесь же была и Надя, помогала раздавать сено коровам. Она сказала, что хочет иметь дома ёжика. Я решил показать ей, где они живут, и повёл в лес. Мы нашли одного ёжика и вышли на перекрёсток. В это время к нам подъехал дядя Юра на «Ниве». Он сказал, чтобы мы его подождали. Мы с Надей развели костёр около дороги. Но дядя Юра долго не приезжал. Тогда мы стали собирать цветы. В это время подъехал дядя Юра и начал нам бибикать. Потом он взял с земли камень и крикнул мне, что его надо кинуть в Надю. Я вспомнил, что раньше он говорил, что Надю надо убить, потому что она разбила фару у его «Нивы». И если я это сделаю, он даст мне покататься на его машине. Я взял камень и ударил им Надю по голове. Потом дядя Юра уехал. Что было дальше, я не помню».
Этот рассказ умственно отсталого подростка тщательно проверили. Выяснили, о каком именно дяде Юре шла речь. Но мужчина категорически отрицал тот факт, что на лесной дороге он встречал Олега и Надю. А потом его алиби подтвердили домочадцы. Ничего из того, что приписывал ему Олег, просто-напросто не было. По словам мужчины, незадолго до ЧП, всего лишь один раз, он имел неосторожность подвести ущербного парня до дома – тогда было по пути. Откуда же такие подробности? Либо примитивная хитрость умственно отсталого подростка, либо – элемент галлюцинации.
Спустя некоторое время Олег Мартынов дал другие показания. И на этот раз в его рассказе не было уже никакого дяди Юры, а память, оказалось, сохранила гораздо больше событий того дня. Олег, в частности, признался, что «хотел сделать с Надей то же самое, что делал его старший брат Александр со своей подругой»
И далее:
«Надя стала кричать, что расскажет обо всём матери. Я ей закрыл рот рукой и повалил на землю. (…) Потом я встал, а Надя продолжала плакать. Я испугался и убежал из леса. Я понял, что сделал ей плохо. Это произошло со мной в первый раз. Но раньше, когда мы были с братом Сашей в Боровичах, вечером он попросил меня погулять по набережной. Я отошёл, а когда вернулся, увидел, как мой брат под мостом был голый с девушкой. Она была тоже голая. Не кричала, не плакала. Побыв с братом, она оделась и ушла. Мне тоже захотелось быть с девушкой, и я выбрал Надю».
* * *
Из приговора Боровичского районного суда:
«В 150 метрах от трассы Мошенское – Боровичи Мартынов с целью изнасилования напал на Б., схватил её за волосы и нанёс несколько ударов рукой по лицу. Насильно затащил Б. в кусты, толкнул потерпевшую так, что она упала на землю. После чего Мартынов, преодолевая сопротивление Б., снял с неё одежду и, угрожая убийством, сдавив шею потерпевшей цепочкой, изнасиловал её, причинив множественные телесные повреждения. Подсудимый Мартынов вину признал полностью».
Суд приговорил Мартынова к 9 годам лишения свободы. Но Мартынова не Олега, а Александра – того самого брата Сашу.
Так что далеко не всё с девушками у него было «по согласию».
Психиатры сочли, что старший Мартынов в момент совершения преступления был вменяем.
В отношении младшего – Олега – врачи пришли к противоположному мнению: невменяем.
Отсюда вывод судмедэкспертизы:
«Совершивший общественно опасное деяние Мартынов Олег в силу своего хронического психического заболевания представляет опасность для общества и нуждается в применении к нему принудительных мер медицинского характера в психиатрической больнице со строгим наблюдением».
На основании заключения экспертов в настоящее время Олег помещён в психиатрическую больницу.
И ещё один нюанс. Ещё задолго до того, как произошла эта дикая история с изнасилованием несовершеннолетней, родителям Олега предлагали оформить сына на постоянное жительство в интернат для психохроников. Отказались. Почему? Сами они утверждают, что из-за родительских чувств. Молва же деревенская твердит, что не из-за этого, а из-за того, что Олег был признан инвалидом II группы, и родители исправно получали его пенсию. А жизнь сейчас – непростая, и каждый рублик на счету.
Сколько времени проведёт Олег под наблюдением психиатров, никому не известно. В таких случаях конкретный срок не назначают. К этому времени ему уже исполнилось 18 – совершеннолетний.
Алексей КОРЯКОВ,
Мошенской район
(Все имена и фамилии изменены из этических соображений. – Прим. ред.)