Не была нужна отцу — не нужна и детям

Мария Васильевна на старости лет осталась совсем одна и готова переехать в дом престарелых. Женщина уверена: ни она сама, ни ее квартира родственникам не интересныОТ АВТОРА: 77-летняя Мария Васильевна считает, что жизнь доживать она будет в доме престарелых, несмотря на то, что у нее есть дочь и внуки. Нет, она не жалуется. Просто считает себя ненужной никому на свете с самого детства. Утром 4 сентября я отправилась в гости к Марии Васильевне МОИСЕЕВОЙ и она поделилась историей своей жизни. Дверь мне открыла вполне бодрая женщина. Проводила в комнату, предложила чай. За чаем с баранками она и рассказала о своей нелегкой судьбе.Маша была последним из 9 детей в семье Ольги и Василия ТРЕМАСКИНЫХ. Ее матери исполнилось 44 года, когда она родила на свет двойню: Машу и Катю.Родители Марии поженились в далеком 1911 году, 17-летняя Оля вышла замуж за 32-летнего Васю. Оля не по большой любви замуж пошла, скорее, сбежала от сварливой и чересчур строгой бабушки, которая ее воспитывала. А вот Василий, напротив, был влюблен в Оленьку. Семья Тремаскиных стремительно росла, но из 9 детей в живых осталось лишь трое. Старшая - Оля, брат - Вова и сама Маша. Сестра-близнец Марии - Катя — умерла в возрасте 7 месяцев.- Отец, хоть маму и любил, но детей не хотел, и нашему появлению не был рад, - рассказывает Мария Васильевна. - Так прямо матери и говорил: «Зачем нам две, замори одну! Не корми!»Мать, естественно, пойти на такое не могла и ухаживала за детьми как положено. Природа распорядилась, что Маша была упитанным ребенком, Катя же, напротив, хрупкой и бледной с лица. Легковесную Катю дети охотно брали водиться: больше как с игрушкой занимались. Самим нянькам в то время едва ли было 8 лет. Так и затаскали Катю: видимо, наступив на размотанную пеленку, выронили ребенка, да на него же и упали.В 1938 году семья ТРЕМАСКИНЫХ жила в Мордовии, а когда Маше исполнился год, они переехали в Курганскую область. Впятером они поселились в гараж на станции Курганка. Все, кроме маленькой Маши, устроились на работу в совхоз — ходили за скотом, работали на полях.- Отец выпивал и частенько из дома уносил вещи, которые проигрывал в карты. Мать все это терпела — как, до сих пор понять не могу, - продолжает рассказ моя собеседница.Вскоре вся семья перебралась в избу, которую выделили в подсобном хозяйстве, где трудились родители, брат и сестра Марии.Когда началась война, жить стало очень тяжело. Еды не хватало, но никогда с полей ничего домой не приносилось. Ни отец, ни мать чужого не брали. Четырехлетняя Маша ходила просить милостыню. Мама говорила фамилии тех, в домах которых могут подать - и Маша шла. Пока взрослые работали, Маша стояла с другими детьми в очередях за «едой»: на местной скотобойне отдавали внутренности, копыта и кровь животных.- Вот тогда у нас пир был! - восклицает и одновременно смеется Мария Васильевна. - Мама из ливера пироги делала, из копыт холодец мастерила, а кровь запекала — получались этакие «блинчики».Своего отца Мария почти не помнит, но один момент все же стал для нее тяжелым воспоминанием. Это был последний раз, когда она видела его живым. Шел 1943 год. Голод страшный. Мать насобирала 4 литра еще зеленой смородины. Думала добавить остатки сахара и накормить детей. Ночью отец съел все. Мать погоревала над двумя горстями оставшихся ягод. На следующий день отцу стало плохо. Его прохватил понос, поднялась температура.- Отца я видела, когда он чистил свои портки во дворе, - говорит Мария Васильевна. - А к вечеру его увезли в больницу. Там он и умер. Мама даже оттуда его забирать не стала — так и похоронили его в общей могиле - во рву, где сейчас находится парк Победы.Обиженная на мужа женщина никогда больше не упоминала о покойном. Маша слез матери по нему не видела.Семья продолжала жить в старом домике, трудиться в том же хозяйстве. В семь лет Маша пошла в школу. Вставать приходилось в пять утра, чтобы вовремя явиться на уроки. Школа находилась за несколько километров - в Новой Сидоровке.- В заплатанных одежках, в валенках, из которых торчали пучки соломы мы, утопая по колено в снегу, шли получать знания, - вздыхает Мария Васильевна. -По озеру Орлово ходить запрещалось, но были смельчаки, желающие сократить по нему путь, только вот не все возвращались домой. Занесет тропку и блудишь по озеру в мороз. Мало того, что там полыньи, так и камыши кругом — не видно куда идешь. Замерзали дети.Первой осознанной потерей для Маши стала смерть сестры Ольги.- Она ящики с капустой с грузовой машины носила, - говорит Мария Васильевна. - Отвлеклась что ли, да ящик на нее и столкнули. С переломом позвоночника, в гипсе, как в гробу, она пролежала дома несколько месяцев.После смерти Оли в доме остались мать, брат и Маша. Вскоре 17-летний Владимир привел в дом невесту. Спали они тут же, на полу в одной комнате с семилетней Машей и матерью. Невеста была одногодка с Вовой, но не пожилось им — разошлись через год. Следом Вова привел другую жену, Броню, старше его на 14 лет.- Ох как мама не хотела ее! Да разве ж переубедишь Вовку! - восклицает женщина. - У невестки ребенок был моего возраста. Ходили слухи, что мать этой Брони колдовкой была, вот и приворожила к дочери Вову. Сейчас уже и не разобрать, что происходило, только мама съездила куда-то, посыпала дома чем-то - и съехала от нас Броня.В 1952 году Вове дали от работы в дорожном отделе квартиру в Восточном, туда все и перебрались. Маше исполнилось 14 лет, когда Вова вновь решил жениться. Во время ремонта дороги в поселке Раскатиха он познакомился с Ниной, да так у нее и остался. С квартиры ведомственной пришлось съехать. Мать к тому времени уже не могла полноценно трудиться — сказались последствия перенесенного тифа, но дома старалась все делать. Маша пошла подрабатывать нянькой. Два года девчонка содержала мать. Когда Маше исполнилось 16, она устроилась на макаронную фабрику. Потом был молочный комбинат, а чуть позже — дрожжзавод. Здесь Мария задержалась на 11 лет. Тут она и с будущим мужем познакомилась. Красавец Вовка Моисеев, вернувшись из армии, пленил всю молодежь женского пола на производстве. Выдержав неслабую конкуренцию, 19-летняя Маша и 22-летний Вова пошли под венец. Молодые уехали в дом володиных родственников, а мама отправилась к сыну в Глядянский район. Через год в семье Моисеевых родилась дочка Валя. Молодые сняли отдельное жилье, позвали бабушку Олю жить с ними и присматривать за Валюшкой.Все бы ничего, но Вова, трудившийся сантехником все на том же дрожзаводе, стал увлекаться выпивкой.- Вова хороший был. Никогда на меня даже голоса не повышал, - продолжает свой рассказ женщина. - Но вот выпивка все и испортила.В ультимативной форме Мария потребовала от Вовы сменить место работы, он послушался жену и устроился водителем. Но расчет на то, что он станет пить меньше, не оправдался. Муж стал пропивать деньги сразу после получения, что Машу очень расстраивало. Она решила устроиться кассиром на то же предприятие, где работал Вова, чтобы он был у нее под присмотром. Десять лет Мария проработала бок-о-бок с мужем. За это время супруги обзавелись полублагоустроенной квартирой в Рябково, где и проживали прежним составом. Дочке уже было 13, когда женщина решилась на развод. Последней каплей стала жалоба дочери: «Мама, выгони ты его, хоть выспимся!». Была у Владимира привычка — выполнять работы по хозяйству ночью. Чуть протрезвевший мужчина брался латать крыльцо или колоть дрова ночью. Все, даже тихие занятия, у него превращались в «стук» да «бряк».После развода женщины втроем остались жить в квартире — поделить ее не удалось, бывший муж уехал к родственникам в другой регион. Остальное же имущество, с подачи свекрови, было поделено пополам.Мария еще пару раз пыталась устроить свою личную жизнь, но попадались ей мужчины с теми же замашками и любовью к выпивке, что и у Володи. Мама Марии Васильевны давно умерла. У брата на похоронах побывать не удалось — родственники не сообщили — боялись что Мария Васильевна будет претендовать на наследство. Дочь Валя уже сама стала бабушкой. С пятидесяти лет Мария Моисеева живет в одиночестве.- Все устроены у нас, - вздыхает женщина. - Дочка продолжает работать, внуки тоже взрослые, живут отдельно. Только вот ко мне никто не приходит. Не нужна ни я, ни моя квартира. Пойду доживать в стардом, наверное.Сотовым телефоном, подаренным дочерью, пользоваться пожилая женщина так и не научилась. Звонок городского телефона раздается крайне редко.- Вот так умру, со своим букетом старческих болячек, никто и не хватится, - заплакала Мария Васильевна. - Жила не жила - не разобрать...