Наперекор одиночеству и смерти

Людмила и Юра знают, каково бороться за жизнь ОТ АВТОРА: с Юрием КАЗИМИРОВЫМ я познакомился лет пятнадцать назад, когда работал в одной из ведомственных газет. Он тогда трудился машинистом-инструктором в локомотивном депо станции Хабаровск-2. Наша дружба завязалась на общей любви к поэзии. Юрий в качестве нештатного корреспондента приносил свои заметки в редакцию, и мы совместными усилиями давали им жизнь на газетных страницах. Однако с 2003 года мы не виделись, а недавно случайно встретились на улице. Он пригласил меня в гости. И в воскресенье, 28 июня, я навестил своего давнишнего знакомого. Оказалось, что теперь «творческие выхлопы» помогают Юрию Александровичу одолевать «старуху с косой» и смертельное одиночество.  Вспоминая первые годы нашего знакомства, должен отметить, что стихи Юрия КАЗИМИРОВА были далеко не профессиональные. Однако они «дышали» искренностью, отражали его какую-то фанатичную преданность жене и железной дороге. Еще он любил фотографировать свое предприятие, людей. Накопил огромную коллекцию снимков. В том числе и пейзажных, довольно удачных. Они и сейчас украшают стены его квартиры, оформленные в аккуратные рамки, сделанные собственными руками.  У Юрия Александровича КАЗИМИРОВА была обычная трудовая семья: любимая жена Людмила, двое мальчишек, с которыми, конечно, приходилось воевать в подростковом возрасте. Оба, Михаил и Константин, уже давно повзрослели, работают там же в депо, у них давно свои семьи. Дети заняты своими делами, навещают отца редко. Он ворчит на них, но это, скорее, от старческой вредности. Потому что они ему все-таки помогают. Да он и сам себя пока обслуживать в состоянии.  Первым ударом судьбы тряхануло Юрия Александровича 7 ноября 2004 года. Да так внезапно и жестоко, что, казалось, пережить такое ему будет не под силу. В тот день вечером они с женой вернулись домой из гостей (ездили к родственникам в село Петровичи, что в ста километрах от Хабаровска). Он первым вошел в квартиру и сразу поспешил на кухню, чтобы сложить на столе привезенные гостинцы. И вдруг услышал грохот в прихожей.  -Сердце в груди подпрыгнуло, - вспоминает он те страшные мгновения. – Кинулся обратно и увидел, что Людмила упала навзничь. Он наклонился над женой, и прильнул губами к ее лицу: «Что, Людочка, что случилось?»Но она уже не дышала. Внезапно остановилось сердце. Врач приехавшей через несколько минут «скорой» как-то буднично сказал, что помочь уже ничем нельзя.  -Я как в тумане был. И все понять не мог: вот только что ехали, смеялись, разговаривали, - а тут – «ничем помочь нельзя». Разве такое может быть со мной, с Людочкой?  Ему и сейчас очень тяжело вспоминать этот жестокий удар судьбы. Тем более что все 38 лет их совместной жизни, как говорят в старинных былинах, прошли в любви да согласии. Обычное знакомство в депо, где молодая девушка начала свою трудовую жизнь токарем. Затем три года армии. Все это время Людмила верно ждала своего суженого. Потом была скромная свадьба. Двое сыновей, которые вскоре пополнили семью, были любимыми и желанными.  -Ты знаешь, Валера, она же меня даже от смерти однажды спасла, мне тогда было лет 38, - вспоминает Юрий Александрович. - Собрали березового сока. Он забродил в холодильнике. Я после дел своих в гараже зашел домой и напился. Видать, инфекция какая попала. Только скрутило меня где-то, через полчаса, - упал без сознания. Очнулся уже на диване. Она меня, бугая здорового под 80 килограммов, на себе с пола перетащила . Не растерялась, не запаниковала. А потом какими-то травами стала отпаивать. Она в них хорошо разбиралась. Он вскоре уснул крепко. Наутро уже поднялся, и хоть пошатывало слегка, но бодрячком отправился на работу.  -А у меня, чтобы Людочку спасти, никакой живительной травы под руками не оказалось, - грустно вздыхает Юрий Александрович. И неожиданно начинает читать свои стихи, тому случаю посвященные:- Неправда Люда. Ты не умерла. В тебе лишь сердце биться перестало. Ты временно оставила меня. Я – твой солдат. Теперь без генерала.  Боль утраты отпускала неохотно. Он погружался в воспоминания, и нередко перед сном просил высшие силы, чтобы хоть во сне увидеть любимую. Она приходила редко. Он протягивал руки, а она отворачивалась. Однажды летом, как ветеран труда, он получил путевку от профкома в Нагорное, это в Приморье, там часто отдыхают ветераны-железнодорожники. Вечерами он заходил в море и, отплыв подальше от берега, давал выход своему горю. “Люда, Людочка, зачем же ты меня оставила?!» - разносилось над безмолвными и равнодушными волнами».  Умом понимал: ничего вернуть нельзя, а сердце стыло от одной мысли о жене.И хотя он на людях крепился, со своими бывшими друзьями-машинистами старался быть прежним балагуром и шутником, оставшись наедине с собой, вновь и вновь возвращался мысленно к тому роковому вечеру 7 ноября, который для него в одно мгновение превратился из красного в черный.  Постоянные переживания сделали свое черное дело. Все болезни, говорят медики, – от нервов. Не прошли они мимо Юрия Александровича, 2008 год оказался одним из самых трудных в его жизни. Сначала было просто недомогание, затем появились боли. А когда он все-таки рискнул показаться врачам, те после некоторых медицинских обследований вынесли вердикт, прозвучавший приговором, – рак.  Потом была больничная палата в Краевом онкологическом диспансере. Операция. И два месяца – июнь, июль, в компании таких же бедолаг, располосованных на операционном столе и заново зашитых. Именно тогда он остро ощутил любовь к жизни. Он видел, что не все справляются со своей болезнью, и, сжав зубы, сквозь боль и ощущение своего бессилия настойчиво карабкался к самому дорогому на земле – ЖИЗНИ.  Я приходил к нему в палату. Пытался ободрить, хотя бы словами. И видел, понимал, что этот еле передвигавший ноги человек где-то в глубине своих зрачков спрятал на время упрямый огонек, и просто так он с этой жизнью не расстанется. А в память о своем жизнелюбии оставил Юрий Александрович в больнице несколько собственноручно сделанных снимков, с жизнеутверждающими мотивами, они до сих пор украшают стены больничного коридора.Он сумел победить. Судьба на этот раз оказалась на его стороне.  -Я прекрасно понимаю, что когда-нибудь «косая» и ко мне подберется, - говорит он. – Хотелось бы, чтоб не торопилась. А ведь многих из тех, кто был со мной в одной палате, уже нет.  Что помогает ему не упасть духом, не покориться неизбежности? -Знаешь, у меня в детстве была мечта – стать машинистом. И я стал им. Сейчас у меня цель – выжить, во что бы то ни стало. А умереть, как святые. Говорят, они умирают сразу, без мучений.И тут мы переходим к теме, которая в последнее время так близка моему герою. К православию. -Я многое понял после того, как стал ходить в храм Божий. - Он говорит на полном серьезе, и я чувствую, что монолог этот произносится из самых дальних душевных глубин, куда не каждому откроет дверь Юрий Александрович. – Вот постою, помолюсь, свечку поставлю. Домой возвращаюсь, и как будто кто меня поддерживает, участь мою облегчает. Случается, и со священником поговорю. Литературу православную люблю читать. Вот так и живу. Заметив мой взгляд, направленный поверх своей головы, на верхние полки шкафов, Юрий КАЗИМИРОВ замечает: -Это так, баловство. Никак с железной дорогой расстаться не могу.  Да уж. С этой любовью он точно никогда не расстанется. Под потолком, вдоль стены расположились паровоз, тепловоз, парочка вагонов и несколько светофоров. В миниатюре, конечно. Из картонных коробок и подручного материала, называемого мусором в народе, сумел смастерить машинист КАЗИМИРОВ вот такую красоту. Сразу и не поймешь, из чего сделано. Как он сам про себя говорит, мастер на все руки от скуки.В укромном уголке дожидается своего часа внушительных размеров чемодан, где хранятся большие снимки, связанные с историей локомотивного депо. В дни торжеств устраиваются выставки во Дворце культуры железнодорожников, и тогда эти снимки, сделанные в разные годы, всегда на почетном месте. В шкафу – несколько альбомов с фотографиями его друзей и соратников, с которыми сорок лет бороздил он Дальневосточную железную дорогу. Он помнит и может рассказывать о каждой из них много и подробно. -Вот уж чем Бог не обидел, так это памятью, - улыбается мой собеседник.  А еще он любит по памяти цитировать Омара Хайяма, поэзию которого открыл для себя совсем недавно. Что в какой-то степени помогает ему в осмыслении существования человека на земле. Сам же рифмовать строчки перестал. Чаще заглядывает в свои записи и, читая, возвращается мыслями в годы, когда пенсионный возраст казался чем-то нереальным и далеким.  Мы пропустили по рюмочке, за встречу. Юрий Александрович взял в руки свой самодельный сборник стихов, открыл наугад страничку и прочитал: -Уже подъем остался позади. Теперь под горку поезд побежит. Ты подожди, трудяга-дизель, отдохни. Еще работы много предстоит. Валерий ЕГОРОВ, г. Хабаровск