Хабаровчанка Анна Филиппова за сто лет ничего не забыла

ОТ РЕДАКЦИИ: на редакционный электронный адрес пришло письмо: «Анна Ивановна ФИЛИППОВА отмечает столетний юбилей. День рождения она встречает бодро и готова поделиться секретами долголетия». В заснеженный день 3 декабря 2015 г. я пришла к Анне Ивановне в гости. Живет она в старой «сталинке» в Гупровском городе. «Посмотрите, это книги Энгельса и Хрущева, я знаю их наизусть», - сказала Анна Ивановна, указывая на полки. У нее, несмотря на такой солидный возраст, отличная память. Самое страшное событие в своей жизни она может вспоминать часами. Эту исповедь я записала на диктофон и решила напечатать без изменений. Говорят, у стариков с головы песок сыпется... Волосы у меня, конечно, уже не такие шикарные, как были в молодости, но я их все равно немного подкрашиваю хной. Зрение у меня тоже уже незавидное, как и здоровье. В этом году инфаркт перенесла. В июле лежала во Второй краевой больнице. Оно и неудивительно: мне много лет. Родилась я 19 декабря 1915 г. на Украине. Папа был крестьянский сын. Он женился на маме, когда ей было 16. Работали оба на железнодорожной станции. Когда появилась я, роды у моей мамы принимала ее бабушка. Сразу после прибавления в семействе родителям дали комнату в казарме.   Как оказалась в Хабаровске? Получила сюда направление после окончания техникума в феврале 1935 года. Должна была работать в управлении Уссурийской железной дороги. На Дальний Восток из Киева ехала почти две недели.   Приехала в Хабаровск 8 марта 1935-го. Тогда в городе не было ни автобусов, ни трамваев. Я со своим чемоданчиком пешочком добиралась от вокзала до управления железной дороги, которое тогда размещалось на Комсомольской площади. Поскольку день был праздничный, в управлении застала только дежурную. Она забрала меня ночевать к себе домой. Кстати, жила здесь же, в Гупровском городке.   На следующий день меня определили в локомотивную службу чертежником и стали оформлять на секретную работу. Направляли запросы: кто такие мать и отец? Выясняли, можно ли мне доверять государственные тайны. Это было важно — деятельность моя была полностью закрыта. Ведь уже тогда чувствовалось, что рано или поздно начнется война...   Буквально на второй день моего пребывания в Хабаровске, я отправилась в спортзал. Там и познакомилась с моим будущим мужем - Володей ФИЛИППОВЫМ. Влюбились друг в друга с первого взгляда. Вскоре он сделал мне предложение и забрал к себе в общежитие. В сентябре 1936-го мы поженились, а в 1937-ом я родила сына Вовочку.   Жили мы на улице Запарина, рядом с кинотеатром «Гигант», вместе с бабушкой и дедушкой моего мужа Володи. Он тоже работал в управлении железной дороги, только в финансовой службе. А вскоре начались гонения на врагов народа. ...В нашем железнодорожном управлении вдруг стали «стреляться» руководители служб. А некоторые просто пропадали.   Как-то пришла на работу, а стол, за которым работал один из моих коллег, Николай БЫКОВ, - пустой. «Что такое?» - спрашиваю. В ответ — гробовое молчание. Потом жена Быкова пришла вся в слезах, говорит, Николая Архиповича ночью арестовали. ...Также «забрали» Федосию Павловну ГУСАРОВУ — у нее муж был бывшим белым офицером. Тогда я не думала, что беда вскоре обрушится и на меня. Но 2 декабря 1937 года моего Володю тоже увезли в тюрьму.   Моего мужа Володю причислили к врагам народа только потому, что он родился в 1908-м в китайском Харбине, где в свое время жили его родители. Папа у него был инженер, строил в Китае железную дорогу. Как мне рассказала бабушка Марфа, потом дедушка забрал маленького Володю из Харбина в Хабаровск. Перевез в лодке через границу, которая раньше тоже проходила по Амуру. Тогда такое сообщение между двумя странами было не в диковинку...   После ареста мужа я сразу отрезала косы, надела платок и ходила на улицу Волочаевскую в кирпичный двухэтажный дом - носила передачки мужу. Каждый месяц передавала ему по 50 рублей. Таких женщин, как я, там было видимо не видимо... Приходилось стоять в длинной очереди.   Естественно, с работы меня сразу выгнали и стали исключать из комсомола. Но был такой секретарь крайкома — Петр ЛИСТОВСКИЙ, он за меня заступился. Выступил на собрании и сказал примерно так:: «Кого мы исключаем?! Нашу Аньку, которая усердно работает и спортом занимается?! С нее нам надо пример брать, а не исключать» . В итоге занесли мне в комсомольский билет строгий выговор - за связь с врагом народа, и этим ограничились.   Но меня это не обрадовало. Мне не хотелось жить без Володи. ...Однажды даже хотела поступить так, как сделала моя подружка Катя ЗВЯГИНА, с которой мы вместе занимались парашютным спортом. Она выпрыгнула из самолета и просто не стала раскрывать свой парашют. Разбилась у меня на глазах. Незадолго до этого последнего прыжка арестовали обоих родителей Кати. Для нее самой это означало конец жизни: пришлось бы расстаться и со своей работой, и с парашютами, и с друзьями. Ребенок врагов народа не имел право на будущее.   Бабушка Марфа мне тогда твердила: «Уезжай к своим родителям на Украину!». Она все документы моего мужа сожгла, и уверяла всех наших соседей и знакомых, что Володя — вовсе не ее внук. Таким образом, она пыталась уберечь меня с моим маленьким сыном. Бабушка Марфа считала, что меня тоже могут арестовать и забрать моего сына, ее правнука. Она даже уничтожила Володины фотографии, только несколько его фотокарточек спрятала в матрас. Когда она умерла, я их нашла.   Как я узнала, что мужа расстреляли? Когда я приходила на Волочаевскую, чтобы передать ему деньги, мне обычно потом выдавали справочку, в которой Володя расписывался, что получил деньги. И так я знала, что он живой. А тут мне вернули конверт с деньгами: мол, вашего мужа больше нет в нашей тюрьме!   -Где он? - спрашиваю. -Ищите, не знаем... - мне отвечают.   Я все хабаровские тюрьмы объездила, искала - нигде его нет. Начала писать в лагеря — тоже никакого результата... И как-то ночью в 1938 году к нам постучали в дверь. Бабушка Марфа открыла. Стоит человек в темном, говорит: «Я от Володи».   Сердце у меня от радости замерло. Думаю: «Нашелся. Нашелся!» А незнакомец продолжил, говорит: «В тюрьме я сидел вместе с вашим Володей. И скажу вам печальную новость — его расстреляли при допросе».   Тот ночной гость сказал, что не может мне назвать свое имя и фамилию, потому что боится, что это навредит его семье. В тюрьме они с Володей обменялись адресами и договорились, что тот, кто из выживет, придет к родным другого и расскажет всю правду о его судьбе.   Так я осталась одна с четырехмесячным сынишкой на руках. Удалось устроить на другую службу. Надо было жить дальше. А как? Есть было нечего, я одна работала. Жили с бабушкой и дедушкой, но их после того, что произошло с Володей, ни на какую работу не брали.   Был у меня один знакомый — художник Иван ЕЛКИН. Его отца тоже расстреляли. Материальное состояние у него было получше. И он всеми силами нам помогал. Допустим, идет на рынок, купит две рыбины и одну нам заносит.   Бабушка Марфа мне однажды говорит: «Аня! Выходи за него замуж! Если б он тебя не любил, то не ходил бы к нам. Что нам, с голоду помирать? Да и Вове отец нужен».   Словом, вышла я второй раз замуж — за Ивана. А тут и война... Второго сына Сашку, который сейчас со мной живет, я родила в 1955 году.   Секрет моего долголетия? Даже не знаю, в чём он... Скажу одно: вся жизнь я работала, работала и работала. Никому никогда не делала ничего плохого. Даже своим врагам. Больше старалась помогать другим людям, а не о себе думать. Помню, в молодости мы брали лопаты и копали огороды для стариков.   Но про свою семью я могу говорить очень долго. ...Недавно на свет появилась моя праправнучка Ева. Это огромное счастье... Ее родила моя правнучка Настя, которая учится в юридическом...   Горько одно: раньше мой дом всегда был полон гостей. Сейчас все мои подруги и товарищи на небе, и все они приходят ко мне. Муж Иван умер в начале восьмидесятых. Ушел из жизни мой старший сын Вовочка... В доме напротив живет моя знакомая Софья Яковлевна. Мы вместе работали на железной дороге. Софья моложе меня на девять лет, но уже ничего не помнит. Когда я начинаю ей говорить, мол, помнишь начальника дороги в тридцатых годах?.. Она в ответ всегда твердит: «Я не помню, ничего не помню...»   Мои глаза плохо видят, уши плохо слышат... Зато осталась память.   Записала Степанида КОРОЛЕВА, г. Хабаровск