«Муж категорически запретил мне называть себя Евгенией»

-Дело в том, что с самого детского сада я любила читать стихи, танцевать, даже немного играла на гитаре. И вот, представляете, со сцены объявляют: стихи Ярослава Смелякова читает Дуся Котик. Сначала я как-то не понимала, почему в зале смеялись. А потом, когда уже училась в шестом классе, подружка Галка вразумила. Мол, у меня смешное имя – Дуся. Дескать, так обычно зовут деревенских дурочек. И я стала всех «переучивать», чтобы меня называли любимым моим именем – Евгения. Мама дольше всех сопротивлялась. Но и она к 10-му классу стала называть меня Женей. Хотя когда паспорт получила, там я так и осталась Евдокией, - сообщила хабаровчанка, позвонив в редакцию.

Эта путаница в именах и стала поводом для небольшой романтической истории. О ней я узнала уже при личной встрече с этой нашей читательницей. 

Итак, начну с того, что Дуся-Евгения сразу после окончания школы несколько раз пыталась поступить в Хабаровский институт культуры. Но не везло ей почему-то. В перерывах между этими попытками она устроилась на местную кондитерскую фабрику. После работы ходила в танцевальную студию Дворца культуры ТЭЦ. Тогдашнее руководство ТЭЦ понимало толк в культуре. Поэтому танцевальный коллектив ТЭЦовских был известен не только в городе, но и в окрестных деревнях и поселках.  

-Однажды нас пригласили выступать в какую-то воинскую часть, - уже при встрече рассказывала женщина. – И почему-то заставили взять паспорта. На контрольно-пропускном пункте был такой порядок:  открывают твой паспорт и заставляют назвать свое имя.

Когда подошла очередь «нашей героини», и молодой лейтенант, глядя в паспорт, спросил ее имя, девушка, разумеется, назвала свое любимое – Евгения.  Военный удивленно переспросил. И потом, уже с вызовом, она повторила.

В общем, пока разбирались и объяснялись, концерт был отодвинут чуть ли не на полчаса.  

Но самым обидным для самодеятельных артистов стал эпизод, от чего многие девчонки даже заплакали. Во время зажигательного танца «Метелица», который всегда заканчивался бурными аплодисментами зрителей, солдаты стали спешно покидать зрительный зал.

-Мы конечно дотанцевали, - вспоминает Женя. – Но были в такой растерянности, что к концу танца едва ногами передвигали.

Словом, обычную военную тревогу юные артисты восприняли как оскорбление. И как не старались их успокоить баянист с концертмейстером, домой девчачий  коллектив возвращался в крайне подавленном настроении.

Да еще тот самый лейтенант, на выходе, встретившись с ней взглядом, совсем уж бестактно пошутил:

-Вот такие-то, Дусенька, у нас случаются дела. Дождь, снег, концерт и даже когда спим, могут поднять по тревоге.

Она помнит, как скорчила ему одну из самых противных, как ей казалось, гримас. И ни слова не говоря пошагала к автобусу. Больше всего она была возмущена словом «Дусенька», которым, как ей показалось, молодой лейтенант хотел ее обидеть.

На концерт в эту же часть их пригласили через неделю. В салоне автобуса командовал тот самый вредный лейтенант. Как потом выяснилось, звали его Евгений.

Он, по-видимому, девушку-то запомнил. Галантно подал ей руку, усадил возле окна. А когда все расселись по местам, опустился на сиденье рядом. И все 70 километров развлекал Евдокию байками из солдатской жизни, угощал конфетами. Словом, оказался веселым, добродушным и совсем не противным, как показалось ей вначале.

 -Но самое смешное, - закончила свой рассказ наша читательница, - оказывается, у него и маму, и бабушку звали Евдокиями, то есть Дусями, если по-деревенски. Правда, жили они в Забайкалье, в городке под названием Зима.

-То есть между вами завязались отношения? - спросила я.

- Ну конечно, да они и сейчас крепким узелком завязаны. Двоих детей вырастили. – Свекровь с нами живет, а бабушки уже года три как нет.

И еще призналась, что муж категорически ей запретил называть себя Евгенией. Сразу же после свадьбы он заявил: «Любишь это имя, - вот он я. А два Евгения в семье, это – уже перебор».  

 Валерия КОКОРИНА, г. Хабаровск