Амазонка с лесного кордона

Мой знакомый, челябинский краевед, устроил мне встречу с интересной женщиной из Еманжелинска. «Светлана — необычный человек. Бывшая детдомовка. Принципиальная противница замужества. И очень творческая личность», — так охарактеризовал он свою приятельницу. Я встретилась со Светланой Ожгихиной и убедилась, что это действительно человек неординарный. А по перипетиям ее жизни и впрямь можно писать роман.  Светлана родилась в женской тюрьме в Кыштыме в 1969 году. Едва произведя на свет дочку, мать-чеченка умерла. Новорожденную малышку отправили в дом малютки, а оттуда — в детский дом Магнитогорска. В десятилетнем возрасте Свету удочерила бездетная супружеская пара из Сосновского района. Оба — бывшие репрессированные, пострадавшие за принадлежность к немецкой национальности. — Петр Абрамович — мой четвертый по счету приемный отец, — рассказывает Светлана. — До этого меня трижды пытались пристроить в семьи, но неудачно. Нас же в детдоме никто не спрашивал, хотим ли мы пойти вон к тем тете с дядей. В платье нарядили, бантик прицепили, и вперед. А я с детства такой человек, что не терплю над собой никакого насилия. Поэтому от одних потенциальных родителей я сбежала, другие от меня отказались, сказали: «С ней же невозможно». А с Петром Абрамовичем — совсем другая история. Я сама его выбрала. Он едва порог комнаты переступил, мы глазами встретились, и оба тут же поняли, что нужны друг другу, — рассказывает Светлана. Новые родители — Петр Абрамович и Нина Павловна — жили на лесничем кордоне на границе Троицкого и Увельского районов. Этот дом лесника стал для Светланы родным. Смышленая, с бойким мальчишеским характером, она быстро научилась ездить верхом, доить коров, косить сено, пасти табун. Как заправский технарь, чинила отцовский мотоцикл М-72 и гоняла на нем в деревню, когда надо было закупить что-то в сельском магазинчике. Петр Абрамович держал небольшую кузню. Так что Света вдобавок научилась и кузнечному делу — ковать ножи, косы, подковы. — Мне лет двенадцать тогда было. Папа говорил: «У тебя глаза хорошие, будешь показывать, куда мне молотом бить». А я и вправду у раскаленного металла даже оттенки различала. И я маленьким молоточком в нужное место ударяла, он потом большим молотом бил, — говорит она. Когда Свете было лет четырнадцать, Петр Абрамович стал брать приемную дочку с собой на охоту. Однажды им даже удалось одолеть лося. Вслед за этим Света и сама пристрастилась ходить в лес с ружьишком, правда, в основном на мелкую дичь — зайца, утку. Родители видели, что дочь совсем не похожа на других девочек, но надеялись, что с возрастом характер обтешется, и Светлана научится носить платья, завивать кудри и кокетничать с парнями. Но годы шли, а девушка о кавалерах слышать ничего не хотела. — Я папе еще в 15 лет сказала, что замуж не собираюсь, и никогда ни за кого не выйду,  — говорит моя собеседница. Родители это дочкино решение приняли не сразу. Прежде случилось несколько историй неудавшегося сватовства. Одну из них Светлана мне рассказала:— Как-то раз мама с папой решили познакомить меня с парнем. Дескать, если девчонка на танцы в деревню не бегает, так пусть сюда жених придет. А там, мол, стерпится-слюбится. Собрались к родне в гости, мне говорят: «Сережа придет, поможет тебе с хозяйством». Ну, пришел Сережа. Остался переночевать (я ему в горнице постелила). Ночью слышу — на цыпочках ко мне крадется. Я разозлилась. Ну, погоди, думаю. Схватила нож заколочный, каким скотину режут, страшные глаза сделала и говорю ему: «Только сунься. Отрежу тебе все, что можно!» Его как ветром сдуло. Утром мама с папой приезжают: «Где Сережа?» Я плечами пожимаю. Ну, папа сразу все понял, маме говорит: «Не будет у нас внуков, смирись».В 1990-м году родители Светланы решили перебраться в Еманжелинск, на кордоне им было уже тяжело. Светлана же еще два года оставалась жить на кордоне одна . Тянула хозяйство, сторожила лес, а в свободное время читала и рисовала. И по-прежнему не желала знать никаких кавалеров. Одного особо ретивого пришлось пугать старым методом с демонстрацией ножа. Убегая, незадачливый жених споткнулся о камень, упал в какую-то лужу. По словам Светланы, вышло более, чем курьезно: свататься к «лесной амазонке» шел красавцем, а в деревню вернулся перепачканный грязью и с фингалами под обоими глазами. Не знал потом, куда деться от соленых шуточек, которые отпускали в его адрес односельчане. Беда пришла к Светлане, когда ей было 36 лет. Она в то время уже уехала с кордона, жила в Еманжелинске вместе с родителями.— Я стала неожиданно терять сознание: вроде шла, и вдруг упала. После третьего такого раза врач мне говорит: «Света, давай обследуйся». Оказалось, это лимфогранулематоз, раковая опухоль.Светлану направили в Челябинскую онкологическую больницу. Сделали операцию на щитовидной железе. Потом назначили восьмимесячный курс химиотерапии. Гарантий никто не давал. Все, что ей прочили, — это максимум год жизни. Но она не сдавалась.— Я, когда принимала лечение, лежала в постели, в венах иглы от капельниц, а в ушах плеер с песнями Визбора — чтобы не слышать, о чем говорят соседки по палате. Ведь у всех разговоры только о болезни. А я не хотела это слушать. В перерывах между капельницами рисовала — тоже чтобы отвлечься. После четырех месяцев химиотерапии у Светланы стали выпадать волосы. По завершении очередной процедуры дали отдохнуть 10 дней. В это время она решила съездить на Аркаим. — Отправились своим ходом с одним знакомым. Он боялся, что мне станет плохо. А меня и вправду колотило. Приехали, я пошла на гору Шаманку. На вершину поднялась и сама себе приказала: обязательно выздоровею, поступлю в институт, стану профессиональным художником. В этот миг ее взгляд упал на небольшой камешек. И словно кто за руку потянул, чтобы она наклонилась и подняла его! С той минуты он всегда был при ней. Даже дома, когда засыпала, держала его в ладонях. — А потом он исчез. Как-то утром просыпаюсь, а камня этого у меня в руке нет. Всю комнату обыскала — ни на полу, нигде его не нашла. Словно испарился…Далее случилось то, что Светлана до сих пор считает чудом. Через год, когда она пришла в больницу на очередное обследование, узнала, что болезни больше нет. — Пришла на комиссию, доктора снимки смотрят, а у меня даже следов от опухоли не осталось. Один врач говорит: «Опиши, что делала, как ты этого добилась, я на тебе диссертацию буду защищать». А я ничего не делала, просто верила, что все будет хорошо. После этого жизнь Светланы круто поменялась. Она окончила Челябинскую академию культуры и искусств, получила специальность «художник», раскрыла себя в живописи и декоративно-прикладном творчестве — древнерусской резьбе по дереву, художественной обработке минералов и камней. А в последние годы увлеклась иконописью.— В человеке столько всего заложено! Но раскрывается это все только в экстремальных условиях. Наверное, болезнь — не всегда наказание. Для меня это было испытанием на прочность. После всего, что со мной случилось, я стала изучать философию, древние языки, религии мира. Занялась йогой. А еще я крестилась — для того, чтобы глубже понять и прочувствовать работу с иконами. Светлана по-прежнему живет одна. Занимается творчеством, преподает рисование и живопись ребятам из школы искусств поселка Красногорского. «Никогда не думала, что буду работать в школе, а сейчас считаю так: кто, если не я», — говорит она. Многие женщины, имеющие мужа и детей, наверное, ее не поймут. Но, пообщавшись со Светланой, я пришла к выводу, что она счастлива и довольна своей судьбой. Хотя замуж так и не вышла. Татьяна Стефанив,г. Еманжелинск