Разбитые очки и сломанная нога стали залогом семейного счастья

Ведь даже с их помощью на приеме у окулиста я не могла увидеть буквы ниже третьей строчки.

Из-за плохого зрения мне были противопоказаны тяжелые упражнения, у меня было освобождение от физкультуры в школе и техникуме. И работать, естественно, там, где требовался физический труд, я не могла. В итоге устроилась продавцом в магазин. Тогда еще были советские магазины, где покупатель должен был отстоять очередь, чтобы выбрать, что хочет. Затем – очередь в кассу. И затем снова в отдел – чтобы получить то, что выбрал. Я работала в рыбном отделе.

На дворе был 1988 год. В июне за покупками пришел мальчик лет 6-7. Он очень внимательно смотрел на витрину, выбирал, а потом попросил подвесить ему две селедки. Он мужественно вставал в очереди и покупал то, что нужно. Покупки складывал в школьный ранец и, слегка сгибаясь под его тяжестью, ушел. Через пару дней он снова пришел и опять взял у меня селедку.

Через месяц уже все продавцы знали мальчугана в лицо и по имени – Вова. Он каждый день приходил и покупал минимум буханку хлеба. При этом он никогда не брал сладостей для себя. Если уж берет конфет или печенья, то сразу полкило – видно, что домой, а не по пути съесть.

В конце июля у меня был отпуск. И я как раз получала отпускные в магазине, когда заметила, что в этот раз Вова набрал уж очень много – полный ранец, а еще и авоська. Он проходил несколько метров, потом ставил авоську на пол, прислонялся ранцем к стене и отдыхал. Потом следующая перебежка. И вновь – отдых. Я решила помочь ему. Сначала он с подозрением отнесся ко мне, так как не узнал без формы. Лишь когда я объяснила, что я продавец, он сказал: «А, рыбная тетя». И разрешил понести авоську. Я также забрала то, что потяжелее из рюкзака, и повела его домой.

Мне очень хотелось поругать его родителей за то, что заставляют малыша таскать тяжести. Но когда после звонка открылась дверь, все слова застряли в горле.

Передо мной стоял обаятельный мужчина лет тридцати. Небритость на лице придавала какой-то особый шарм. Он был одет в майку, которую в простонародье называют «алкоголичкой». Но она была новенькая, аккуратно выглаженная, совсем не растянутая. И смотрелась на его широких плечах просто замечательно.

Но не обаяние мужчины заставило меня передумать ругаться, а то, что он стоял на костылях. Правая нога – в гипсе.

Оказалось, что Максим, папа Вовы, каменщик. На стройке произошел несчастный случай, и ему на ногу упала балка, раздробив стопу. Он месяц выздоравливал, и когда уже отправился в больницу снимать гипс, сосед двумя этажами выше не удержал своего боксера. Собака помчалась по лестничным пролетам на улицу и сбила Максима. Тот неудачно упал и сломал ту же ногу, но уже чуть ниже колена. И сейчас он снова на больничном и с трудом ходит.

Вова вызвался помочь с покупками, так как мамы у них нет – умерла от рака пять лет назад.

Я похвалила Вову и предложила помогать иногда. У меня все равно отпуск. Куда-то уезжать не планировала. Но Максим отказался, сказал, что не может так напрягать чужого человека.

А на следующий день в нашем магазине я вновь встретила Вову. В этот раз он шел налегке, ведь основное купил накануне. Мы с ним немного прогулялись, и, когда уже прощались, я подвернула ногу. Ничего серьезного, даже почти не болело, но у меня с носа слетели очки и упали на асфальт. Оба стекла так сильно потрескались, что через них уже ничего не было видно. А без них я была абсолютно беспомощна. Все расплывалось, даже вблизи все казалось пятнами.

Я растерялась, запаниковала и даже заплакала. Я ведь даже домой дойти не смогу сама без очков. Вова же предложил проводить меня к папе: «Он умный, придумает что-нибудь». Максим и правда придумал: узнав, какое у меня зрение, отправил Вовку к бабушке – благо жила через квартал, и он принес ее запасные очки. Конечно, они были слабоваты, но в них я хотя бы могла дойти до дома.

После этого я уже стала приходить к ним чуть ли не каждый день. В благодарность за помощь стала помогать по дому и с покупками. Мы сдружились, и я стала наведываться даже после выздоровления Максима. А когда через полгода Вова на автомате назвал меня мамой, Максим сделал мне предложение.

Сейчас Вова уже завел собственную семью. А у нас с Максимом родились две девочки-близняшки. Сейчас они уехали учиться в Москву. А мы с Максимом до сих пор вспоминаем, как наши недуги свели нас вместе».