«Одну маму я похоронила, а тут вторая появилась!»

Спустя 30 лет челябинка нашла родную дочь, которую медики перепутали в роддоме. Суд признал произошедшее в 1987-м ошибкой врачей. Я поговорила с Люцией Тулигеновой о встрече с мамой и ее жизни.

Слушания по делу о подмене детей в областном роддоме завершились в Центральном районном суде г. Челябинска 23 августа 2017 года. Было принято решение за давностью лет взыскать компенсацию с министерства финансов РФ. Матери, у которой отняли родную дочь Люцию, выплатят миллион рублей.

Герои этой невероятно драматичной истории до сих пор не знают, то ли плакать, то ли смеяться. Ведь с одной стороны, подмена в роддоме навсегда изменила их судьбу и принесла немало печальных событий в жизни, с другой стороны, воссоединение спустя три десятка лет — стало событием скорее счастливым, несмотря на испытанный шок.

В 1987 году в Челябинском областном родильном доме (сейчас это перинатальный центр на улице Тимирязева) в один день появились на свет две девочки. Одна — в русской семье, другая — в башкирской. Когда детей принесли на первое кормление, одна из матерей — Зоя Туганова сразу заподозрила, что держит в руках неродного ребеночка. Девочка с черными глазами и восточной внешностью не была похожа на родителей. Тем более, Зоя хорошо запомнила лицо малышки еще в родильном зале, а главное — ее большие глаза.

Женщина принялась доказывать медперсоналу, что это не ее дочь. Три дня плакала и умоляла разобраться. Но врачи и слышать не хотели доводы, мол, это у вас последствия тяжелых родов — стресс и помутнение рассудка. Пригрозили матери психушкой, если та не прекратит говорить глупости. И Зоя смирилась.

В итоге из роддома обе роженицы выписались и разъехались по разные стороны с чужими детьми. Зоя осталась в Челябинске, назвала свою дочку Катенькой. А соседка по палате Эльвира Тулигенова увезла свою малышку в деревню, за несколько десятков километров от областного центра, и дала ей имя Люция.

Ошибка выяснилась лишь, когда Зоя Туганова, уже выйдя на пенсию, вместе с дочкой Катей нашла Люцию через социальные сети.

Мне в Интернете письмо пришло, сразу после нового года, в январе 2017-го, — рассказывает Люция. — Я сначала подумала: опять косметику предлагают, открыла его без особого энтузиазма, а там: «Моя мама с вашей мамой рожала, фамилию вашу запомнила…» и история из тех, которые я раньше только по телевизору в «Пусть говорят» смотрела — ахала, охала по чужим судьбам. Письмо это мне Катя прислала. Смотрю на ее лицо на фото и понимаю, что она похожа очень на мою младшую сестренку Алю. Я сразу родственникам стала звонить. И жена дядьки — маминого младшего брата — подтвердила, что много лет назад, когда мама еще жива была, однажды сказала, что меня подменили в роддоме. Но ей тогда никто не поверил, решили, что это просто пьяный бред.

На следующий день к Люции приехали родные — все были просто ошеломлены этой новостью. Сидели вместе, рассматривали присланные Катей фотографии.

Мне в один голос все сказали: да тут к гадалке не ходи — все и так ясно. Ты белая среди черных, а она черная среди белых! — рассказывает собеседница.

С родной матерью — Зоей Тугановой Люция впервые встретилась в день прохождения экспертизы ДНК, было это в феврале в Челябинске.

Стоим с мужем у лаборатории на улице Кирова, а Катя с мамой на машине подъезжают. Мне муж говорит: «Что делать-то будешь: плакать или смеяться?» А я и правда не знала, как вести себя. Я такой человек — не могу прилюдно реветь. Они вышли, я стою и улыбаюсь. В общем, все было не как в кино. Из лаборатории к ним домой поехали, просто спокойно поговорили о жизни. А вот позже, когда положительный тест ДНК пришел, когда уже точно стало известно, что все это — правда, что все это происходит со мной, меня просто на изнанку вывернуло. Перед глазами пролетело все, что было в моей жизни — все мое детство, все мои пережитые мучения.

Из-за подмены в роддоме жизнь семьи, в которой воспитывалась Люция, пере- вернулась с ног на голову. До этого переломного момента Тулигеновы жили, как и большинство сельских семей — вели хозяйство, рожали детей. По меркам советского времени, семья жила в достатке: у них была и скотина, и машина, и все необходимое в доме. Эльвира Тулигенова даже какое-то время работала депутатом в поселке. Потом, когда семья переехала в другую деревню, женщина устроилась дояркой и была на хорошем счету. Глава семейства, бывало, выпивал, но тоже работал и старался для семьи.

Все стало рушиться год за годом, когда родилась Люция. Появление девочки славянской внешности в башкирской семье породило много сплетен и осуждений в поселке. Каждый норовил ткнуть пальцем в мать, что она, мол, нагуляла ребенка. Над отцом стали посмеиваться. В семье начались скандалы.

Отец бил маму из-за подозрений, что она якобы ему изменила. Это мне соседи рассказывали, я сама это плохо помню, детская память стерла негатив. Когда отец бушевал, мама нас в охапку хватала и бежала. Прятались мы в погребе у соседей. Подружка помнит, как я на руках у матери спала в кофточке, вывернутой на изнанку. Видимо, папа ночью стал буянить, вот мама и накинула одежду на нас, как получилось, — рассказывает Люция.

По ее словам, отец убил соседа, к которому ревновал супругу, и попал в тюрьму. На мать после этого трагического происшествия усилилось давление со стороны односельчан. Женщина была морально надломлена и запила.

И все покатилось у нас под откос. Просто одним щелчком. Нам отключили свет, газ, воду. Мы жили впятером — мама, два старших брата, я и младшая сестра — в одной комнатушке. Помню, зима — на улице мороз, в доме холод собачий. Нам в школу надо. Я побежала на автобус, а у меня подошва отлетела. Я развернулась — и домой. Неделю в школу не ходила: не в чем было. У меня еще отит осложнился из-за холода, я почти оглохла. И в один день приехали за нами из опеки. Мне жестами показали, чтобы я вещи собирала. Брата из школы забрали. Сестренку маленькую две недели искали — она сбежала, не хотела в детдом. Привезли ее — она ревет. Я ее успокаиваю, ничего страшного, говорю, все хорошо будет, а саму рыдания душат. Старшего брата в армию забрали, — вспоминает Люция.

Произошло это в 2000 году, супругов Тулигеновых лишили родительских прав. Через четыре года после этого умерла Эльвира, а в 2008 году, вскоре после освобождения из тюрьмы, умер и отец. Люция после школы выучилась на продавца. На третьем курсе вышла замуж, родила дочку. Несколько лет молодые жили с родителями мужа, потом семья решила переехать в отчий дом Люции.

Тут только стены были, без окон, без дверей, ветер гулял. Восстановили одну комнату, перебрались сюда. Вот теперь мало-помалу ремонт делаем, — рас- сказывает собеседница.

У Люции трое детей — дочкам 11 и 7 лет, а младшему сыночку скоро исполнится годик.

Меня все спрашивают, рада ли я, что мама нашлась. Да, я рада. Ведь одну маму я похоронила, а тут вторая появилась. Я не могу описать это чувство. Вот если бы мама тогда в детдоме за мной пришла, когда я каждый день у окна сидела и ждала ее, — Люция замолчала, потом продолжила. — Я с родной мамой сначала на вы разговаривала, долго не могла привыкнуть. Потом на ты перешла. Сейчас я ее мамой называю. Мы созваниваемся часто. Видеться каждый день не получается. У нее ноги болят. Вся эта ситуация с судами и экспертизами подкосила ее здоровье.

Зоя Туганова всегда знала правду и без тестов ДНК. Она рассказывала Люции, что вернувшись из роддома просто смирилась, что так вышло, что ей дали чужого ребенка. Но любила и воспитывала она свою Катю как родную. Девушка получила достойное образование и устроилась на хорошую работу.

Кто знает, как бы сложились наши судьбы, если бы не перепутали нас тогда в роддоме. Возможно, мои башкирские мама и папа не поссорились бы и жили счастливо, воспитывали бы сейчас внуков, радовались жизни. Но случилось все так, как случилось. Хорошо, что мы нашли друг друга. Теперь у нас все будет хорошо.

К слову, отсуженные у роддома деньги мама планирует отдать Люции на об- устройство жилья. 

Елена ФАЗЫЛОВА,

г. Челябинск



подпишитесь на нас в Дзен